Читалка - Крушение

вскочила на ноги.

— Да ты совершенно поглощена своей стряпней, Харидаси! — воскликнула Хемонкори.

— Все готово, мать, — ответила Комола.

— Почему же в таком случае ты сидишь здесь одна? Оннода-бабу — старик, тебе его стыдиться нечего. С ним пришла Хем. Позови-ка ее к себе в комнату и займи разговором. Зачем заставлять ее скучать со мной, старухой.

Вызванное Хемнолини раздражение лишь удвоило нежность Хемонкори к Комоле.

— Но о чем же мне с ней разговаривать? — испуганно спросила Комола. — Она ведь образованная, а я ничего не знаю.

— Подумаешь! — воскликнула Хемонкори. — Ты не хуже других, девочка. Пусть Хем гордится своей ученостью, но вряд ли найдется много таких привлекательных девушек, как ты. Любая, начав читать книги, может стать ученой, но не станет от этого красивей тебя. Пойдем, Харидаси! Однако наряд твой не годится, давай я одену тебя как нужно.

Хемонкори загорелась желанием унизить гордую Хемнолини. Ей хотелось, чтобы красота этой гордячки поблекла в сравнении с красотой простой девушки. Не слушая возражений Комолы, старая женщина с большим вкусом облачила ее в светлозеленое шелковое сари и причесала по моде. Затем принялась вертеть ее во все стороны, любуясь своей работой, и в восхищении поцеловала ее в лоб.

— Ты такая красавица, что достойна стать женой раджи!

— Мать, они же сидят там совсем одни! — прервала ее Комола. — Мы и без того заставили их долго ждать.

— А пусть себе! Пока я тебя не одену, мы не двинемся с места.

Наконец, девушка была окончательно готова.

— Ну, а теперь идем, милая! Идем! Главное не смущайся, — говорила Хемонкори. — При виде тебя поблекнут все обучавшиеся в колледже красавицы! Можешь держать перед ними голову высоко.

Хемонкори ввела упирающуюся Комолу в гостиную, где сидели Оннода-бабу с дочерью. Оказалось, что и Нолинакха уже вернулся и беседует с ними. Комола сделала попытку уйти, но Хемонкори удержала ее.

— Не смущайся, дорогая, здесь все свои.

Старая женщина гордилась красотой и нарядом

Комолы. Она решила всех изумить ее видом. Раз Хемнолини пренебрегла ее сыном, возмущенная материнская гордость Хемонкори была рада унизить девушку в глазах Нолинакхи. Красота Комолы в самом деле всех поразила. Когда Хемнолини впервые увидела Комолу, та была одета скромно, выглядела смущенной и старалась казаться незаметной. К тому же у Хемнолини и времени тогда не было как следует ее рассмотреть. Но сегодня красота девушки ее изумила. Она встала и посадила оробевшую Комолу рядом с собой.

Хемонкори торжествовала. Теперь она была уверена, что все присутствующие должны согласиться, что прелесть Комолы — благословенный дар богов.

— Можешь пойти к себе в комнату и поговорить там с Хем, — предложила она. — На стол я накрою сама.

Комолу охватило волнение. Ей хотелось узнать, как относится к ней Хемнолини, которая скоро войдет в этот дом женой Нолинакхи, станет здесь хозяйкой. Ее расположение было для девушки далеко не безразлично. Комола упорно не хотела признаться, что по праву хозяйкой в этом доме должна быть она сама, и не позволяла даже тени ревности закрасться к себе в душу. Для себя лично она ничего не требовала.

— Мать все рассказала мне о тебе, — ласково обратилась к ней Хемнолини. — Мне тебя очень жаль. Теперь ты должна смотреть на меня, как на свою сестру. Есть у тебя сестра?

— Родной нет, только двоюродная, — ответила Комола, ободренная лаской и дружелюбием, звучавшими в голосе Хемнолини.

— И у меня нет, — сказала Хемнолини. — Моя мать умерла, когда я была еще совсем маленькой. Сколько раз, переживая радость или горе, мечтала я, чтобы рядом со мной была сестра. Я с детства всегда молча переносила все свои огорчения, и это стало моей привычкой. Теперь я уже разучилась быть откровенной и поэтому все считают меня гордой. Но ты, дорогая, так обо мне не думай! Просто сердце мое привыкло к молчанию.

Стеснение Комолы окончательно прошло.

— Ты будешь меня любить, диди? — спросила она. — Ведь ты еще не знаешь, какая я глупая.

Хемнолини улыбнулась

.

— Когда ты узнаешь меня поближе, то убедишься, что я тоже ужасно глупая. Не знаю ничего, кроме того малого, что почерпнула из книг. Прошу тебя, не оставь меня, когда я перееду к вам в дом. Мне страшно даже подумать, что все заботы по хозяйству лягут на меня.

— Предоставь все это мне! — доверчиво, как ребенок, воскликнула Комола. — Я занимаюсь этой работой с детства, и она меня не пугает. Мы будем вести дом вместе, как две сестры. Ты станешь заботиться о его счастье, а я — служить вам обоим.

— Вот и прекрасно, дорогая, — сказала Хем. — Своего мужа ты, кажется, так хорошенько и не видела? Не помнишь, какой он?

Избегая прямого ответа, Комола сказала:

— Я не думала, диди, что мне еще придется о нем вспоминать. Но, поселившись в доме дяди, я очень подружилась с моей двоюродной сестрой Шойлой и увидела, как она преданно любит своего мужа. Тут и я осознала свой долг. Трудно тебе это объяснить… Видишь ли, хотя я почти не видела своего мужа, однако научилась его любить. И всевышний оказался милостив ко мне. Сейчас в душе моей живет вполне ясный образ моего мужа. Пусть он не обрел во мне жены, но он теперь всегда со мной.

Слова Комолы, в которых звучала самоотверженная любовь к супругу, преисполнили сердце Хемнолини нежностью к ней.

— Я тебя понимаю, — немного помолчав, заметила она. — Именно то, что ты чувствуешь, и есть истинное обладание. А все приобретенное в результате корыстолюбия — недолговечно.

Трудно определить, дошел ли до Комолы смысл высказываний Хемнолини. Некоторое время она молча смотрела на нее, потом произнесла:

— Я не разрешаю себе грустить и потому счастлива. Я получила лишь то, что заслужила.

Хемнолини взяла обе руки Комолы в свои.

— Мой наставник говорит: «Если утрата и приобретение сливаются воедино, это и есть истинное обладание». Признаться по правде, сестра, я была бы по-настоящему счастлива, если бы сумела достичь такого самоотречения, как ты.

Такое признание несколько удивило Комолу.

— Почему ты так говоришь, диди