меня забираете. Она здесь не за «спасибо» работает, ей деньги платят.
— Я не спрашиваю, — очень тихо, почти шепотом, произнес Себастьян.
По лицу Слоан скользнула тень. Еще раз ис-пепеляюще взглянув на Реджину, начальница вышла. Реджина же вопросительно посмотрела на Себастьяна, однако тот выпроваживал за дверь последних участников собрания.
— Может, я все же пойду?..
Не говоря ни слова, он подошел и силой нагнул ее к столу. Расстегнул и снял с нее юбку, спустил трусики и полным вожделения голосом велел:
— Расставь ноги.
Сей же миг забыв о Слоан и всем прочем, Реджина повиновалась. В награду за послушание Себастьян медленно извлек из нее пробку. Испытав короткий миг удовольствия, Реджина поняла, что страстно хочет заполнить чем-то опустевший анус.
Одной рукой удерживая ее в такой позе, другую Себастьян запустил ей между ног и принялся растирать клитор. Реджина, чтобы не закричать, прикусила губу. Потом Себастьян вдруг перестал ласкать ее, но и разогнуться не позволил. Зашелестела ткань; Реджина извивалась в нетерпении, не в силах стоять смирно. Разум застила страсть, желание ощутить руки Себастьяна внутри себя, на себе… Когда уже стало казаться, что больше она ждать не может, Себастьян раздвинул ей ягодицы и одним рывком вонзил в нее член.
— О-о! — вскрикнула Реджина и ухватилась за край столешницы. Помедлив немного и все еще удерживая Реджину, Себастьян принялся медленно двигать бедрами. Она забыла обо всем, поддавшись его ритму и думая лишь о набухающем в тазу давлении. Реджина стонала, совершенно себя не контролируя. Будь она в трезвом уме, испугалась бы, что кто-то ее услышит, однако сейчас каждый синапс у нее в мозгу был занят наслаждением. Оргазм пришел как волны судорог.
Пока Реджина извивалась в экстазе, сильные руки Себастьяна держали ее. А потом — как ни странно — он извлек член и, развернув Реджину лицом к себе, велел:
— Соси.
Взбудораженная его словами Реджина, впрочем, сразу опустилась на колени. Взяла член в рот и, не позволяя
себе отвлечься пикантным вкусом собственных любовных соков, принялась работать ртом. Она лизала головку и заглатывала пенис целиком, двигая губами вдоль ствола. Потом повторяла все заново. Когда же у нее из горла вырвался стон, Себастьян отстранился.
— Вставай, — сказал он хриплым голосом.
Повалил Реджину на стол, забрался сверху и, раздвинув ей ноги бедрами, вошел. Грубо и резко. Двигался он с неистовой силой; Реджина не ожидала, что возбудится заново, однако утроба ее словно ожила, проснулась. Себастьян вскрикнул, содрогнулся в экстазе, и тут же волной оргазма накрыло и саму Реджину.
Себастьян вышел из нее, но Реджина не смела пошевелиться, пока он сам не помог ей сесть. Разрумянившийся, он был по-мальчишески красив. Реджина чуть не расплакалась от умиления. Ее захлестнули эмоции, сильнее любого телесного удовольствия. Сильнее всего, что она испытывала в жизни. Так, может, это оно? То есть она, любовь?
Реджина испугалась собственных мыслей.
Глава 25
— Даже и не припомню, когда последний раз ела по-человечески, — призналась мать, глядя на Реджину поверх меню. Они зашли в «Келлари», греческий ресторанчик всего в двух кварталах от библиотеки. — Для одной себя готовить неинтересно. Все никак не привыкну, что тебя нет рядом, Реджина.
Реджина натянуто улыбнулась. Ресторан имел приятный, красивый вид: высокий балочный потолок, открытая кухня. Реджина напомнила себе, что сегодня ее день рождения и мать приехала просто поздравить ее.
— Ma, зачем переставать готовить, только потому что меня нет? Просто делай порции меньше, вот и все.
— Нет, не все.
Они замолчали, и отвлек их только подошедший принять заказ официант.
— Я начну с традиционного греческого салата, — сказала Реджина. — На второе мне, пожалуйста, жареные гигантские креветки.
Она отдала меню, и официант, улыбнувшись, взглянул на ее мать.
— У вас вся рыба жареная? — спросила та, указав на страницу меню с рыбными блюдами.
— Да, все верно, мадам. Советуем заказывать
по фунту на человека.
— Что-то не могу выбрать. Посоветуешь мне, Реджина? Они вообще чем-нибудь отличаются? Лавраки, помпано… это все белая рыба, верно?
— Если желаете чего-нибудь средней прожарки… — Официант принялся перечислять блюдо за блюдом. Эх, зря старается.
— Ma, давай я закажу тебе, — предложила Реджина. — Еще одну порцию салата на первое и дуврскую камбалу на второе.
— Замечательно, мадам. — Забрав меню, официант удалился.
— Я думала, ты покажешь мне библиотеку перед ужином. Поэтому и предложила пойти в ресторан поблизости.
Реджина и сама хотела показать матери свое рабочее место, остальные помещения, но передумала. Испугалась, что можно наткнуться на Слоан или — еще хуже — на Себастьяна.
— Знаешь, ма, я и так целый день торчу на работе… В шесть вечера эту библиотеку уже видеть не могу.
Мать кивнула.
— Работа есть работа, и неважно, в каком впечатляющем здании ты трудишься. С тем же успехом ты могла бы и в Филадельфии остаться. Нет в Нью-Йорке ничего волшебного, я права?
Подумав о Себастьяне, Реджина покраснела. Мать, слава богу, этого не заметила.
— Мне здесь нравится, ма. Прости, что не показала тебе библиотеку. Может, заночуешь в Нью-Йорке, и я устрою тебе экскурсию завтра утром?
— Сама знаешь, мне здесь не уснуть. Этот шум, толпы людей…
— Ма, в гостинице ни шума, ни людей не слышно. — Ей снова вспомнился Себастьян, номер в отеле «Времена года». Реджина слегка тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. — Я бы пригласила тебя к себе, но места не хватит, да и соседка…
— Не волнуйся ты так, Реджина. Покажешь мне библиотеку в другой раз.
Нет, волноваться стоит. Мать выставляет Реджину виноватой. Дочь, как всегда, подвела маму, ибо та нуждается в ней бесконечно. Потому-то Реджина не стала поступать в колледжи вне Филадельфии и не поселилась в общежитии. Будь в ее родном городе библиотека, сравнимая по масштабам с нью-йоркской, Реджина осталась бы жить с матерью. Может, если бы не умер отец или мать после его смерти
