Читалка - Простор

денется.

— Вот это правильно! — обрадовался Ильхам.

— И ещё мы сообщим в ЦК комсомола Азербайджана, — добавил Саша.

3

В конце лета в совхоз ненадолго приехала жена Соловьёва. Она походила по окрестностям, побывала на стройке, осмотрела клуб, где предполагалось проводить занятия, пока не будет готово здание школы.

Наталья Николаевна уже освободилась от старой работы и получила официальное назначение в совхоз. Но надо было ещё многое приготовить для первого учебного года вечерней школы, и пришлось вернуться в город.

И вот однажды утром в вагончике директора раздался телефонный звонок, Соловьёв снял трубку и услышал голос своей дочери.

— Папа? Здравствуй! Я приехала! — торопливо говорила Ксения. — У меня практика, и я тороплюсь в твой совхоз! Вам строители нужны?

Соловьёв даже растерялся от этого потока слов. А Ксения продолжала:

— Я хочу выехать сегодня. Мама просит подождать. Она ещё чего-то не достала. Но вещи уже сложены. Очень хочу тебя увидеть и поцеловать!

— Погоди! Погоди! Егоза! Дай сообразить, а то я ничего не понимаю.

— А понимать нечего — я еду!

— Очень хорошо. Но маму ты всё-таки подожди. Завтра я пришлю машину. Попрошу Тараса. Он вам поможет погрузиться. А если мама и не всё достала, так не беда. Потом съездит.

— А ты не сказал насчёт строителей!

— Строители нам очень нужны. Только хорошие. Учти это!

…Байтенов, узнав об этом разговоре, рассмеялся:

— Теперь, Игнат Фёдорович, придётся вам расстаться с кабинетом на колёсах. Квартира давно готова — перебирайтесь.

— Да, сейчас мне уж не отвертеться…

К вечеру следующего дня Тарас Гребенюк привёз семью Соловьёва. Грузовик был заполнен не только вещами и чемоданами, но и ящиками. Их выгрузили в клубе.

Все гадали, что могло находиться в ящиках. Высказывались различные предположения:

— Подарки передовикам!

— Рентгеновский кабинет!

— Библиотека!

— Костюмы для драмкружка!

Саша Михайлов рассеял недоумения:

— Учебники. Тетради. Наглядные

пособия. Приборы. С сентября открывается вечерняя школа.

— А как она будет называться? — шутливо спросил кто-то. — Школа-клуб или клуб-школа?

Саша сердито сказал:

— Если идёте на танцы — клуб. Если просветить свою тёмную голову — школа. Но в кино будем пускать только отличников учёбы! Имейте это в виду…

4

В совхозе готовились к празднику урожая. Незадолго до торжественного вечера Ашраф полушутя, полусерьёзно сказал Тогжан:

— Наша бригада — первая в совхозе. А ты лучший бригадир. О себе не говорю, но, кажется, я не из последних трактористов. Неужели же мы отстанем по другим показателям?

— По каким показателям, Ашраф?

— Наша свадьба должна быть в совхозе нерпой!

— Ни за что! — вспыхнула Тогжан.

— Почему? Ведь мы обо всём договорились? Или ты разлюбила меня?

— Не говори так… Я просто не люблю шумихи. А тут придётся сидеть у всех на виду, и на тебя будут показывать пальцами! Я сгорю от стыда!

Ашраф после горестных раздумий — ему очень хотелось устроить свадьбу — посоветовался с Сашей Михайловым.

— Ничем её не убедишь! — горячился Ашраф. — Я ей говорю: «Ведь это праздник, большой день в нашей жизни, почему же мы должны скрывать своё счастье? Разве это стыдно, что мы любим друг друга?!»

— Всё это верно, — вздохнул Саша. — Надо, чтобы и остальные видели, как у вас налаживается жизнь… Да разве её убедишь! Пойдём-ка лучше к уста Мейраму…

При первом же удобном случае старый мастер поговорил с Тогжан.

— Нехорошо обижать людей, дочка. Твой жених правильно считает, что надо устроить комсомольскую свадьбу… Не сердись, что он мне пожаловался. Послушай лучше меня, старика. У нас с Шекер-апа всё было не так, как у вас. Женились мы, не сыграв никакой свадьбы. Её отец был богатым человеком, а я был пастухом в рваной одежде. Он просил за Шекер стадо овец, двух коров, много паласов и посуды. Он хорошо знал, что ничего этого у меня нет, и его требование было просто насмешкой. Тогда я договорился с Шекер и, улучив удобное время, посадил

её на лошадь, увёз в горы, к моим родным. Это было зимой. Лежал снег. В горах свирепствовал голод. Мы еле-еле вытянули эту зиму. Шекер тосковала по родному аулу, но выхода не было. Если бы мы спустились в степь, то нас обоих настигла бы пуля: отец Шекер передал нам, что позора он не простит. Только после революции мы вздохнули свободно. У нас были дни хорошие, были тяжёлые, но всё же мы были счастливы, хотя это счастье досталось нам дорогой ценой. Наша свадьба — свадьба украдкой. Разве же это хорошо? И всю жизнь Шекер жалела только об одном — что мы не могли устроить праздника, позвать хороших людей, чтобы они порадовались нашему счастью… А ты, дочка, сама хочешь отказаться от этого…

Тогжан вынуждена была согласиться с разумными доводами, но попросила, чтоб о свадьбе никто не знал заранее: пусть люди соберутся на праздник урожая, а свадьба — это так, случайное совпадение.

Саша взял на себя все хлопоты. Соловьёв дал Ашрафу и Тогжан комнату во втором этаже нового дома. Теперь их судьба связана с Казахстаном. Пусть все почувствуют, что здесь их настоящая жизнь.

Соловьёв вызвал к себе Имангулова.

— Вот что, дорогой завхоз, у вас, кажется, имеется на складе хороший книжный шкаф?

Имангулов вздохнул. Шкаф был действительно очень хорош. Имангулов просто не мог с ним расстаться. И хотя бывший главный инженер Захаров не раз требовал выписать этот шкаф для своего кабинета, завхоз каждый раз разводил руками: «Не могу, понимаешь, он для директора предназначен». А всем другим, кто зарился на шкаф, он хмуро отвечал, что главный инженер уже забронировал эту вещь за собой. В шкафу, который стоял в кабинете самого Имангулова, хранились книжки счетов, накладных, квитанций, бланки различного назначения, чернила и клей. Для этого, конечно, годился и обычный конторский глухой шкаф, но Имангулов считал, что со стеклом солидней.

В вопросе Соловьёва Имангулов почувствовал что-то опасное, хотя сам директор никогда этим шкафом не интересовался.

— Что ж ты молчишь? — допытывался