Категории

Читалка - Простор


потому что у нас нет времени на чепуху. Приказ главного инженера — закон! А вы нарушаете его и тем самым срываете подготовку к уборке!

Уста Мейрам усмехнулся.

— Изобретение — это ведь как песня: запретить нельзя.

— Хорошо! — грубо бросил Захаров. Он, наконец, нашёл то, что всё время искал: в руках у него была папка с надписью «Рационализаторские предложения». — Все эти бумаги вы получите в своё время. Тогда, и забавляйтесь. А двоевластия в период уборочной кампании я не потерплю!


5

В субботу было назначено открытое партийное собрание. Утром в совхоз приехал секретарь райкома Мухтаров. День он провёл в разговорах и разъездах по участкам, а перед собранием советовался с Байтеновым и уста Мейрамом.

Собрание устроили в зрительном зале клуба. Жара ещё не спала, люди обмахивались газетами, старались занять места у распахнутых окон.

Ильхам допытывался у Мейрам-ата:

— Неужели мы опять смолчим? Тогда он ещё больше распояшется! Берегли его авторитет, а он…

— Не волнуйся, сынок, — усмехнулся уста Мейрам, — пусть товарищ Захаров волнуется: это он умеет делать очень хорошо.

Захаров, как всегда, явился с некоторым опозданием, пробрался вперёд и, хотя его никто не приглашал, взял стул и подсел к столу президиума, сразу же начав с кем-то шептаться.

Соловьёв в своём сообщении ограничился тем, что привёл некоторые цифры и сказал, как идёт работа на разных участках.

— Придётся поработать напряжённей, чем весной, — говорил он. — Все знают, что урожай надо убрать до того, как нагрянут ветры и дожди, иначе пропадут сотни тонн пшеницы. Вот мы и собрали вас, чтобы поговорить о вопросах, которые интересуют всех: в порядке ли наша техника? Готовы ли тока? Что с автотранспортом? В общем обо всём том, что сейчас нас тревожит и волнует.

Началось обсуждение. Люди взволнованно говорили о том, что уже сделано, и о том, какие есть недостатки. Су-Ниязов рассказал, как налаживается жилищное строительство; Гребенюк — о состоянии автопарка. Он сообщил, что на

уборочную кампанию придёт много машин. Чтобы доставлять совхозное зерно в Иртыш, будет мобилизована значительная часть городского автотранспорта. Гараж готовится к сложной, напряжённой работе.

Потом попросил слова уста Мейрам. Старый мастер говорил, в упор глядя на Захарова:

— Может быть, на других участках и всё в порядке, а если и есть кое-какие недоразумения, то их можно устранить без особых хлопот. Но вот у нас в мастерской иначе. Работы у нас много. Хотим, чтобы техника была готова к сроку. Для этого мы провели несколько рационализаторских предложений. Но нам мешают. И надо сказать, что больше всего мешает тот, кто должен больше всего помогать. На днях один наш рабочий усовершенствовал свой станок. Но вчера в самый разгар работы появился главный инженер и опрокинул наши расчёты…

Захаров с места возмущённо крикнул:

— Товарищи! Это какое-то недоразумение!

— Не волнуйтесь, товарищ Захаров, — перебил его Байтенов, — можете потом попросить слова и высказаться. А сейчас не перебивайте.

Уста Мейрам продолжал:

— Стыдно говорить, но главный инженер назвал нашего рационализатора бездельником, а мне пригрозил административными взысканиями. Молодой мастер ночи напролёт трудился, чтобы сделать лучше, а его оскорбили и запретили изобретать. Так, по-моему, настоящие коммунисты не делают. Если бы товарищ Захаров просто погорячился, мы бы не стали на него обижаться: мало ли что может наговорить человек, когда он сердится. Но главный инженер дал официальное распоряжение работать по-старому. Мы горим, товарищи!

— Не надо гореть, уста Мейрам, — бросил Мухтаров. — Вы нам очень нужны. Гореть от стыда должен тот, кто тормозит хорошие начинания.

Захаров прикусил губу. Только сейчас до него дошло, что события принимают слишком опасный оборот. Он сухо и презрительно спросил:

— Скажите, уста Мейрам, какое вы имели право портить станок?

— А кто сказал, что мы портим станок? Разве совершенствовать — значит портить? Мы это делали не в тайне. Директору было известно

о нашей работе.

Если директор знал и разрешил это, то он, Захаров, оказывается в глупейшем положении: ведь то, чем должен заниматься главный инженер, делают другие!

— А как работает товарищ Захаров? — продолжал уста Мейрам. — Нам он говорит, что занят со строителями, а строителей уверяет, что у него дел по горло в мастерской. Спросите любого нашего рабочего, он вам скажет, что помощи от главного инженера он не видел.

— Можно мне? — поднялся Ильхам. — Уста Мейрам прав. Молодые рабочие, конечно, не бог весть какие изобретатели — ракету на Марс ещё не запустили, но то, что мы делаем, мы делаем для совхоза. И я совершенно не понимаю, чего хочет товарищ Захаров, — наверное, чтобы мы сорвали подготовку к уборке.

— Выходит, что я сознательно мешаю работе? — язвительно спросил Захаров.

— Выходит, так, — спокойно заметил Ильхам. — У нас в Баку на заводе работал старый инженер. Между прочим диссертацию он написал на заводе, а лекции читал в индустриальном институте. Он говорил, что ещё не велика заслуга работать, вылезая из кожи, — надо научиться работать мало, а делать много.

Байтенов обратился к Захарову:

— Пожалуйста, Иван Михайлович, вы хотели говорить.

— Нет, я говорить не буду.

— Почему? Товарищам интересно послушать и вас. Вопрос серьёзный.

Захаров отрицательно покачал головой. Он никогда не дорожил мнением этих людей и не привык с ними считаться. Но сейчас Захаров боялся их и думал только об одном: лучше не говорить вовсе, чем необдуманным словом ухудшить положение. Втайне Захаров надеялся, что его защитит Соловьёв, который раньше благоволил к нему. Да и дядин разговор по телефону всё-таки должен помочь.

Но этого не случилось. В наступившей напряжённой тишине раздался возмущённый голос Соловьёва:

— Очень странная позиция у инженера Захарова! Идёт острое обсуждение его поступков, а он осмеливается молчать! Да, да, осмеливается молчать! Мы приехали сюда выполнить задачу, поставленную партией и правительством. И все должны об этом помнить


Содержание книги