всё сам попробовать, своими руками пощупать, своими глазами увидеть. А потом уже и домой можно ехать». Теперь, знаете ли, по его книге на всех фермах учатся.
Захаров усмехнулся:
— Что ж, уста Мейрам, я понял ваш намёк. Но всё дело в том, что техника, машины — это не то, что пастухи и доярки. Мне незачем бежать за трактором и смотреть, как он пашет. Я это н так знаю. Мне для размышления нужны цифры и факты. Выработка, экономия горючего и всё в этом роде — вот что является моим фундаментом!
— Эх, Иван Михайлович, не сводку ждать надо, чтобы полезный вывод сделать, а самому подумать, вперёд заглянуть. Вот надо нам оборудовать ремонтную летучку, чтобы мелкие поломки исправлять на поле.
— У нас есть мастерская, зачем усложнять дело? — удивился Захаров.
— Расстояния у нас большие. За каждой мелочью ехать в усадьбу — терять время.
— Вы перестраховщик, уста Мейрам, — снисходительно заметил Захаров, — техника у нас новая, не подведёт. Ремонтная летучка — излишняя предосторожность.
В предложении уста Мейрама Захаров почувствовал для себя опасность: чего доброго, навалятся ещё на него лишние хлопоты. Он решительно поднялся, как бы считая разговор исчерпанным:
— Я пойду, Игнат Фёдорович, у меня дела…
Когда Захаров вышел, Соловьёв спросил:
— Что вы думаете, друзья мои, обо всём этом?
— Мы с ним не сработаемся, — ответил Байтенов. — Наладить технику Захаров не сможет.
— Вот это вывод! — воскликнул Соловьёв. Не слишком ли резко? У него, конечно, могут быть заскоки, непродуманные мнения, но ведь в своём-то деле он специалист! Нет, отпустить мы его не можем. Мы, если хотите знать, должны его исправить здесь, в нашем коллективе!
— Исправить можно человека, который ошибается, — хмуро сказал Байтенов, — а Захаров знает, зачем он приехал. Он сам сбежит, как только мы ему больше не будем нужны…
Соловьёв вздохнул. Ему хотелось, чтобы слова Байтенова не подтвердились. Но в глубине души у Соловьёва затаилось сомнение: а вдруг Захаров именно такой, каким
его рисуют и Байтенов, и уста Мейрам, и многие другие?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЗАПАХ ВЕСНЫ
1
Трудно уловить первое дуновение весны в бескрайных просторах степи, которая, как и небо, ещё лишена ярких красок и благоухания. Здесь нет ни кустика, ни деревца, чтобы по набухшим почкам определить начало новой поры.
Но небо с каждым днём становится синее, чернеет влажная дымящаяся земля, впитывая тающий снежный покров, ветер остро пахнет сыростью прошлогодней травы, и как будто бы звенит свежий тугой воздух.
Юноши и девушки, испытавшие все тяготы мартовской вьюжной стужи, решили, что весна никогда сюда не придёт. И вдруг…
— В степи запахло фиалками, как у нас в Подмосковье.
— И лёд на озере тает, как на Ладоге.
— А ветер тёплый, как в Баку, когда зеленеют акации.
— Ребята, а не весна ли идёт в наши края?
Люди смотрели в степь с ожиданием и радостью.
Казалось, что машины и тракторы тоже смотрят в степь — мы готовы, мы ждём.
Нетерпеливый Саша Михайлов обратился к Соловьёву:
— Игнат Фёдорович! Пора начинать! Трактористы рвутся в бой!
— Ещё и экзамена не сдали, а уже трактористы!
— Как бы время не упустить.
— А вот Байтенов, наш бог земли, говорит — ещё рано. И он, между прочим, прав.
— Зима вернётся? — насмешливо спросил Саша.
— Как знать, — уклончиво ответил Соловьёв. — А вот экзамены и в самом деле нечего откладывать…
За совхозным посёлком вдоль озера лежала большая ровная полоса, где курсанты учились водить трактор. Место это называлось «полигоном». И вот после того как все сдали экзамены по материальной части, в один из дней, наливающихся теплом и светом, трактористы перешли на полигон. Саша Михайлов вывел трактор и остановил его на краю «полигона». Собрался народ, пришло начальство.
— Выдержат? — с тревогой спросил Соловьёв уста Мейрама.
— Почему сомневаешься?! Ребята честно работали! — успокоил старый мастер. — Можешь не волноваться, товарищ директор!
— Да и ты, Мейрам-ата, не волнуйся.
— Я совершенно
спокоен, Игнат Фёдорович…
Курсанты толпились поодаль. Уста Мейрам оглядел своих учеников.
— Ребята! Я старый тракторист, но сейчас, когда я смотрю на трактор, мне кажется, я его вижу в первый раз, — такая это удивительная машина! А тракторист, по-моему, самый сильный человек в степи… Вот вы и должны доказать это. Кто смелый? Выходи!
Никто не откликнулся.
— Ашраф! Что ж ты молчишь? Иди!
— Уста, тут постарше меня люди есть.
— Постарше! — передразнил уста Мейрам. — Геярчин, где ты?
Неожиданно вперёд протиснулся Алимджан.
— Кто волка боится, овец не держит. Я готов.
— Заводи! — одобрил уста Мейрам.
Зарокотал мотор. Радостно забилось сердце
Алимджана. Он выжал сцепление, и трактор двинулся вперёд. И хотя Алимджан молчал, стиснув зубы, но сверкающие глаза светились и торжеством и восторгом. Трактор ревел и упрямо, сильно шёл вперёд. Когда трактор развернулся и приблизился к толпе, уста Мейрам сказал:
— Молодец! Руки у тебя — золотые!
Соловьёв с весёлым удивлением спросил:
— Алимджан? Тракторист? Когда же он успел?
— Если человек хочет — он всё может. Надо только понять это, — с лёгкой укоризной проговорил уста Мейрам.
— Эх, сторонись, ребята! — вдруг закричала Тося. — Наш тракторист искупался в мазуте!
Алимджан покосился на девушку, во взгляде его был горький упрёк.
— Она права, сынок, — сказал уста Мейрам. — Мотор любит чистоту. От капли масла он чихает и кашляет. Как же поступить с трактористом, если он сам весь в масле?
— Отправить в баню, — не утерпела Тося.
Алимджан сердито глянул на неё.
— Да, — улыбнулся Соловьёв. — Помыть следует.
— И хорошо пропесочить! — добавил Асад.
Он вёл себя, как старый тракторный волк, — бросал насмешливые реплики, давал советы и наставления, покровительственно похлопывал по плечу.
Только когда очередь дошла до Геярчин, Асад замолчал, исподлобья наблюдая за девушкой.
Геярчин уже надоело сидеть в инструменталке. Она с нетерпением ждала дня, когда вырвется на простор и
