Категории

Читалка - Судьба (книга вторая)


Кыныш-бай, которая с него глаз не спускала, поэтому пришлось идти к ней в кибитку.

Шамкая провалившимися губами, старуха долго и бессмысленно смотрела на точёную грудь молодой женщины, — так долго, что Узук заметила её взгляд и, застеснявшись, отвернулась к стене кибитки. Накормив ребёнка, она сказала, что хочет пойти на святое место. В этих словах для неё был особый скрытый смысл — она действительно ведь шла в святилище своей любви.

— Иди, иди, — буркнула Кыныш-бай, — даст бог, снизойдёт на тебя благодать всевышнего.

Посмеиваясь в душе над тем, что слова старухи не так уж далеки от истины, Узук побежала на свидание.

После взаимных объятий, поцелуев и расспросов о жизни, Берды сказал, что пришёл за помощью. Узнав о готовящемся похищении дочери Бекмурад-бая, Узук расстроилась: значит, все разговоры Берды о любви — хлопковый пух? Значит, она была ему нужна только до тех пор, пока он не подыскал себе подходящую невесту? Но кому станешь жаловаться, если он прав — ему нужна чистая девушка, а не захватанная чужими руками тряпка! За свои страдания он имеет право требовать себе настоящую жену, а не подстилку из чужой комнаты. А ей уж, видно, на роду написано страдать всю жизнь, пока не перевяжут ей нитками пальцы рук и ног, завернут в саван и посадят в могилу…

Берды заметил слёзы на глазах любимой и, догадавшись, начал её успокаивать, объясняя цель похищения. Узук заулыбалась, глядя на Берды влюблённо и немножко недоверчиво, сказала:

— Кыныш-бай в этой девушке души не чает. Опора, говорит, на которой держится небо, сила земли, говорит, красота мира. Видишь, как она её превозносит? Всех женихов гонит от порога, а бедная девушка вот-вот лопнет от избытка сил, как перезрелая дыня!

— Ты девушку не жалей! — строго сказал Берды. — Себя жалей! Они тебя жалеть не станут! Скажи, как лучше сделать то, что мы задумали?

— Думаю, можно сделать, — Узук прислонилась к его плечу, нежно погладила кончиками пальцев шершавую от ветра и непогод руку. — Завтра Бекмурад-бай

уезжает куда-то, говорят, на несколько дней. Кое-кто из его родичей есть, но я могу их кибитки на время запереть снаружи, чтобы они сразу не смогли выскочить, если шум поднимется..

— Подумаем об этом… Собак сколько в ряду?

— Четыре. Злые, как шайтаны!

— Это плохо.

— Ничего. Я выпущу собак. Надо только потом заманить их подальше и убить. Мясом их заманите.

— Девушка в какой кибитке спит?

Во второй с краю, если от реки считать.

— Одна?

— Мать с нею. Но ты не бойся — Амансолтан очень крепко спит!

— Я не боюсь! — сказал Берды. — Справимся с матерью, если нужда придёт.

На вторую ночь после разговора Берды с Узук, трое всадников тихо спешились возле речной вымоины, неподалёку от кибиток Бекмурад-бая. Это был Берды и его неразлучные товарищи — Аллак и Дурды. Клычли на это дело не взяли, чтобы в случае неудачи не навлечь на него гнев Бекмурада.

Парни привязали коней к кустам в густых зарослях туранги и затаились, выжидая, когда в многочисленных кибитках бая все улягутся на покой.

В эту ночь повелитель ветров Мирхайдар, видимо, устал и решил дать себе передышку. Пыль осела, крупные, яркие звёзды мигали радостно, наперегонки, будто обрадованные возможностью снова взглянуть на усталый и скорбный лик земли. И только невесть почему всполошившиеся собаки лаяли с нудной настойчивостью, вызывая в сердце выжидающих йигитов раздражение и тревогу. Но наконец успокоились и они.

— Пора! — сказал Берды. — Вон та яркая звезда поднялась уже на высоту копья — значит полночь. Когда чолуком был, меня Мурад-ага по этой звезде учил время узнавать.

Дурды и Аллак поднялись с земли, нервно потирая руки. Дело действительно было рискованным до крайности, малейшая оплошность грозила смертью. Поразмыслив, Берды от помощи Узук решил отказаться — страшно было подвести её под безжалостную месть Бекмурад-бая. И её и сына, впрочем, сын-то вне опасности при любом положении и в любой ситуации, пока его считают сыном косоглазого Аманмурада.

— Действуем осторожно, но

быстро и без шума! — сказал Берды.

— Главное — осторожно, — прошептал Аллак.

— Не спутайте осторожность с трусостью! — предупредил Берды. — Осторожность охраняет, трусость губит. Если не увезём девушку сегодня, то, даже благополучно выбравшись, не сможем сделать этого больше никогда, даже если придём с ключом от железной двери Дербента!

— Увезём! — ломающимся баском уверил Дурды. — Я пошёл!..

Он поднял небольшой хурджун, развязал его и, негромко посвистывая, направился к кибиткам. Собаки учуяли непрошенного гостя. Предупредительное рычание не обещало ничего хорошего. Дурды поспешил бросить кусочек мяса. Пёс сглотнул подачку и выжидательно уставился на Дурды, ровно готовый каждую секунду съесть ещё мяса и броситься на незнакомца.

Точно так же повели себя и другие три собаки. Бросая на землю приманку, Дурды отвёл псов довольно далеко от кибиток. Потом вытащил из хурджуна четыре козьих ноги — по одной на каждую собаку, — и бросил их уже окончательно добро настроенным псам. Собаки схватили свою добычу и направились каждая в свой укромный уголок, чтобы без помех насладиться едой. Но не тут-то было — козьи ноги оказались привязанными к длинным верёвкам. Собаки подёргали их, порычали друг на друга и улеглись, где стояли.

Тем временем Берды с Аллаком подошли ко второй с краю кибитке. Берды, поднатужившись, приподнял плечом дверную притолоку, Аллак проворно снял дверь и прислонил её к стене.

— Карауль снаружи! — шепнул Берды. — Если мать зашевелится…

— Понятно! — тихо отозвался Аллак.

Амансолтан спала почти рядом с дверью. Её широко раскрытый рот напоминал сусличью нору..

Берды прислушался и в промежутках между всхрапываниями женщины различил тихое дыхание ещё одного человека. Это была та самая девушка, которая должна была послужить орудием его мести и неясный силуэт которой уже различили его привыкшие к темноте глаза.

Подобравшись вплотную, Берды присел на корточки и рывком навалился на спящую, сдавил руками горло. Девушка задохнулась, раскрыла


Содержание книги