таком случае тебе придется согласиться.
— Нет.
— Возможно, ты забыл, что я твой отец.
— Нет, милорд, именно этот факт я забыть не в состоянии.
— Вот и отлично. Значит, ты должен прислушаться к моим словам, мой мальчик, когда я говорю тебе, что в своих похождениях ты зашел слишком далеко. У тебя есть долг передо мной и перед семьей, и будь я проклят, если не заставлю тебя его исполнить, даже если для этого мне пришлось бы отнять у тебя лопату и вбить в твою толстолобую башку немного здравого смысла.
— Попробуй.
— Не советую тебе так со мной разговаривать, Кристофер, — предостерег его отец, непривычно резко опуская растение в подготовленную для него лунку. — Твоя мать желает, чтобы в этом сезоне ты выбрал себе невесту, и ты оправдаешь ее надежды.
— Ты просишь слишком много.
— Нет, я виноват лишь в том, что всегда просил от тебя слишком мало. Ты стал высокомерен и непочтителен. Что ж, сегодня я решил положить этому конец.
Вейн открыл рот, собираясь сообщить отцу, что он со своими требованиями может убираться ко всем чертям.
— Кристофер, я умираю.
Тихое признание заставило Вейна подавиться своими словами.
— Нас всех ожидает смерть, — осторожно изрек он.
— Мне восемьдесят лет, но я не страдаю старческим слабоумием и не нуждаюсь в покровительственных поучениях своего сына.
— Это твой собственный вывод или тебя обследовал врач?
— Я еще ничего не говорил твоей матери, но она может догадаться сама по участившимся визитам доктора Рэмси.
— Ты лжешь, — резко произнес Вейн.
— В самом деле? — Хриплый смешок маркиза перешел в приступ кашля. — Что ж, жизнь покажет, кто из нас ошибается. А тем временем, быть может, ты отреагируешь на подобную прямую угрозу. Твоя мать прилагает немалые усилия, чтобы найти тебе подходящую невесту. И ты примешь леди, на которую она тебе укажет.
Никогда!
Вейн сглотнул, пытаясь расслабить мышцы горла, которые словно свело внезапным параличом.
— А если я откажусь?
Отец поднялся на ноги и выпрямился
.
— Я пущу тебя по миру. Ты не получишь ни единого пенса, пока я не умру, и к тебе не отойдет титул Нетерли. И не рассчитывай на сочувствие со стороны матери. Она будет вынуждена уважать мое желание. Об этом позаботится мой управляющий.
— Если верить тебе, мое нищенское положение будет благословенно кратким.
— Не провоцируй меня, Кристофер.
Вейн не сомневался, что отец говорит более чем серьезно. Вопрос, на который ему необходимо было найти ответ, на самом деле гласил: «Что я собираюсь по этому поводу предпринять?»
— Речь идет о выборе моей невесты. Неужели мое мнение никого не интересует?
Маркиз насмешливо фыркнул.
— До сих пор от тебя не поступило ни одного дельного предложения. Окончательное решение я оставляю за твоей матерью.
— Ты обрекаешь меня на женитьбу на женщине, которую я никогда не буду любить!
В своем нынешнем настроении Вейн презирал саму мысль об этой загадочной леди.
— Ты не обязан ее любить. Исполни свой долг и переспи со своей леди. Когда она подарит тебе наследника, ты научишься относиться к ней уважительно.
Захлебываясь от с трудом подавляемой ярости, Вейн отшвырнул лопату и зашагал прочь. У него в ушах звенели пророческие слова Изабеллы: «Только человек, который никогда и ни в нем не нуждался, может сохранять верность своим убеждениям».
Глава 17
— Как-то некрасиво душить восьмидесятилетнего старца, даже если он этого заслуживает.
Восседая в позолоченном изнутри кресле красного дерева, обтянутом алого цвета шелковистым бархатом, который еще можно было видеть во многих старых гостиных, Вейн наблюдал за тем, как слуга Сэйнта помогает его светлости подготовиться к вечеру. После поучительной беседы с отцом Вейн поспешил в «Нокс» в надежде застать там кого-нибудь из друзей. Эконом клуба, Берус, сообщил ему, что в частных комнатах никого нет и в настоящий момент там проводится уборка. Неожиданный удар в спину, нанесенный Вейну отцом, не позволял ему сидеть на месте в ожидании появления друзей.
— Мой
отец крепче, чем это кажется. Годы, которые он посвятил работе в саду, сделали его сильным, как какого-нибудь разнорабочего. — «И еще он хитер, как лиса», — добавил про себя Вейн. Между его родителями было гораздо больше общего, чем он полагал. — Я не могу спустить ему с рук такое коварство.
Сэйнт обернулся и поднял руки, чтобы слуга смог надеть на него изящный жилет из голубого шелка, расшитого серебром. За последние восемь месяцев он позволил своим, обычно коротким, темным волосам отрасти, и теперь они ложились на уши. Мягкие завитки напомнили Вейну греческие статуи, которыми они с Изабеллой любовались в музее. Если к мужчине было применимо слово «красивый», Сэйнт, вне всякого сомнения, заслуживал подобное определение, несмотря на дьявольский темперамент.
— Глядя на тебя и Дэра, — сверкнув белыми зубами, улыбнулся Сэйнт и повернулся так, чтобы слуге было удобнее его одевать, — я радуюсь тому, что у моего предка хватило здравого смысла отойти в мир иной в постели любовницы, когда я был еще слишком юн, чтобы подвергаться подобному давлению со стороны родителей.
Вейн знал, что эта старая рана в груди друга еще не вполне зарубцевалась, и счел за лучшее промолчать.
Сэйнт не верил в семейные узы и часто расценивал их как чертовски обременительные. В целом же, когда речь шла о проблемах, связанных с семьей, Вейн избегал делиться ими с маркизом Сэйнтхиллом. В таких случаях он обычно обращался за поддержкой к Дэру. Его друг не понаслышке был знаком с тем, какие переживания сопровождают отношения с отцом, не способным оценить достоинства своего сына. Он также сочувствовал невысказанной неприязни Вейна к покойному старшему брату Уильяму.
Старший брат самого Дэра, Чарльз, бывший лорд Пэшли, ни в коей мере не соответствовал представлениям общества о героях. Он был агрессивен, постоянно изменял жене, а его взрывной характер граничил с безумием. В детстве он был постоянным мучителем и соперником Дэра. Насильственная смерть подобного человека ни для кого не стала неожиданностью
