Анголос.
— Не смотри на меня как невинный младенец. Я видела и более опытных волков в овечьей шкуре.
— На самом деле волки не так уж плохи. Ты знаешь, что они находят себе пару один раз и на всю жизнь? — спросил он неожиданно.
— Я им сочувствую, — парировала Джорджи. — Но речь сейчас не об этом.
— Значит, ты не хочешь второго ребенка? — допытывался Анголос, с любопытством смотря в глаза жены.
Джорджи закрыла глаза; вопрос поставил ее в тупик.
— Это не важно... — сказала она.
— А я думаю, еще как важно, — перебил ее Анголос.
— Сейчас слишком рано... — Она неожиданно запнулась и заглянула ему в глаза. — А ты хочешь ребенка?
— Если я скажу «да», это что-то изменит?
Джорджи пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сказать:
— Думаешь, я поверю, что тебя интересуют мои чувства? Давай не будем строить воздушные замки...
Анголос не дал ей договорить.
— Сейчас я подойду к тебе ближе, — произнес он бархатным тоном и сделал шаг вперед.
Джорджи инстинктивно отступила на два шага назад. Губы ее приоткрылись, когда она увидела его ироничную улыбку.
— У меня нет настроения играть с тобой в глупые игры.
— Я и не пытаюсь играть с тобой, Джорджетт. Я знаю, ты хочешь меня. И мы оба знаем это.
Она взорвалась:
— А знаешь ли ты, какую боль причинил мне? И если я снова окажусь с тобой в одной постели, сомневаюсь, что эта боль исчезнет. Возможно, ты и прав, Анголос. Я хочу тебя. — Джорджи увидела победоносный блеск в его глазах. — Да, когда ты рядом, я теряю голову. Но я никогда не забуду, сколько боли ты мне причинил.
Тишина, возникшая в комнате, стала почти осязаемой.
— Это касается нас обоих.
Пораженная, Джорджи спросила:
— Я сделала тебе больно? Когда?
Анголос отвернулся.
— Мне кажется, сейчас не стоит вспоминать все плохое между нами.
Он понимал, что могло толкнуть Джорджи в объятия другою мужчины: она чувствовала себя одиноко в чужой стране. Он был слишком
занят на работе, чтобы уделять ей внимание. Он понимал, но простить не мог.
— Я думала, ты хочешь поговорить, — возразила Джорджи, удивившись странной перемене в его настроении. — Только давай не будем возвращаться к тому, о чем недавно шла речь.
— Что ты имеешь в виду?
— Детей, — напомнила Джорджи.
— Я не... вообще-то, мне кажется, ты прекрасная мать.
Джорджи открыла рот от удивления. Услышать такое от Анголоса, который всегда был скуп на комплименты, было равноценно получению какой- нибудь престижной премии, «Оскара» например.
— До этого мне еще далеко. Я обыкновенная мать. И, как все, совершаю множество ошибок. Воспитывать ребенка — сложное занятие, и не думай, что тебе все удастся с первого раза. Кататься на велосипеде тоже ведь надо научиться. Или...
— Или что?
— Я забыла, — пробормотала она быстро. — Я хотела сказать, что заниматься любовью тоже учатся, но потом передумала. Но ты родился отличным любовником! — добавила она, презрительно фыркнув.
Он самодовольно рассмеялся.
— Не смей, — шикнула она. — Никки проснется или кто- нибудь поднимется, чтобы посмотреть, что здесь происходит.
Некоторое время Анголос молчал.
— Так лучше? — спросил он наконец.
— У тебя волосы растрепались, — произнесла она вместо ответа.
Если бы она сказала «ты красивый», как хотела, то разговор мог бы зайти слишком далеко.
— Спасибо, — ответил он, приглаживая волосы. — А твои родственники имеют что-то против смеха?
— Нет, только против тебя. Ты помнишь... – начала было она, но остановилась.
— Помню что? — спросил он с любопытством.
— Я вспомнила, как ты первый раз пришел сюда и познакомился с моей семьей. И выражение твоего лица, когда бабушка спросила, не работаешь ли ты официантом в баре. — Джорджи пыталась удержаться от смеха.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Она прикрыла рот ладонью, но все-таки расхохоталась. Справившись с неожиданным приступом смеха, она вытерла слезы, катившиеся
по щекам. Никки мирно сопел в своей кроватке.
— Нам повезло, что он... — Джорджи повернулась к Анголосу, и слова застыли на ее губах.
Он больше не улыбался. Глаза его сверкали, на лице читалось страстное, неукротимое желание.
Казалось, воздух в комнате искрится от напряжения. Колени Джорджи предательски задрожали.
Надо что- то делать, иначе случится непоправимое, пронеслось в ее голове.
— Почему ты так на меня уставился? — спросила она как можно беззаботнее.
Анголос не отводил от нее взгляда.
Джорджи заметила, что он разглядывает ее грудь. Она вдруг представила, как его чувственные губы покрывают ее тело поцелуями.
— Если ты еще помнишь, — начала она, собрав всю свою волю, — я говорила, что мне необходимо работать, хотя бы до того момента, пока руководство не найдет мне замену.
Анголос, кажется, совсем не слышал ее, он продолжал молча разглядывать ее с головы до ног.
— В школе ко мне все хорошо относились. Мне разрешалось даже оставлять Никки в детской комнате.
— Значит, ты не можешь просто так уехать? — спросил Анголос безучастно.
— Да, — выдохнула Джорджи, почувствовав облегчение.
— В таком случае я должен изменить свои планы.
Джорджи, ожидавшая услышать от Анголоса что-то вроде «Только через мой труп», с подозрением подняла глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь, когда я узнал, что у меня есть сын, я не намерен расставаться с ним. Я хочу воспитывать его вместе с тобой. Стать частью его жизни. И я буду рядом с ним!
— А как же твоя работа?
Анголос пожал плечами. Кажется, он меньше всего думал сейчас о своей компании, приносящей ему миллионные доходы.
— Если возникнет необходимость, я смогу работать и здесь.
— Не говори ерунды, Анголос! Как ты сможешь управлять международной компанией из пригорода Суссекса?
Он наградил ее насмешливым взглядом.
— Любой поймет, что ты просто не хочешь, чтобы я переехал к тебе, голубка моя, — произнес Анголос.
Джорджи вздрогнула,
