.
— Ты серьезно? — выдохнула она.
Со стороны они, должно быть, смотрятся как влюбленная парочка.
— Серьезней некуда. — Анголос приблизился к ее губам, но Джорджи приложила к ним палец, преградив ему путь.
— Так нечестно, — прошептала она.
— Мне нравятся твои губы. Я всегда...
Джорджи отстранилась.
— Мои губы к этому не готовы.
Анголос не отрывал от нее взгляда.
— Ночью я думал о тебе, я хотел быть с тобой.
Он думал обо мне... Он хотел меня!..
Она почувствовала его дыхание на своей щеке и вздохнула, почти теряя контроль над собой.
— А когда мы снова заживем вместе, нам будет лучше, чем раньше...
Джорджи отстранилась, тяжело дыша.
— Какой же ты самоуверенный! — воскликнула она. — Но сегодня твоя тактика не сработает.
— Во-первых, это не тактика.
— А во-вторых?
— Во-вторых, это почти сработало. Ты просто не можешь признаться себе, что хочешь меня так же, как и я тебя. Это не часть коварного плана. Я не думаю, что ты хочешь вернуться ко мне только из-за секса. И не собираюсь насиловать тебя здесь. Это просто поцелуй...
Он нежно коснулся ее губ. По телу Джорджи пробежал ток.
Она снова отстранилась и прикрыла рот рукой.
— Анголос...
— Отлично, ты хочешь поговорить о материальной стороне?
— Что ты имеешь в виду?
— Когда-то мой сын унаследует все, что я имею.
Джорджи в недоумении уставилась на Анголоса.
— Я не думала об этом... — честно призналась она.
— Никки будет более чем состоятельным человеком, — произнес Анголос. — Но на нем будет лежать огромная ответственность. Богатство и власть могут испортить человека. Никки нужен кто-то, кто будет направлять его. Это не значит, что его надо держать в ежовых рукавицах, но все же...
Джорджи ничего не ответила.
— Да, мне много над чем придется подумать, — только и сказала она.
— Тогда иди домой и обдумай все хорошенько. До завтра не так много времени.
— Завтра? — Джорджи покачала головой,
— Я не могу принять такое важное решение за одну ночь.
— Да здесь не о чем думать, Джорджетт, не упрямься. До завтра.
— Мне действительно пора домой, сейчас с Никки Рут, но она, наверное, уже устала.
— Никки — красивый малыш.
— Весь в тебя, — необдуманно ответила Джорджи.
— Ты меня смущаешь, Джорджетт, — сказал Анголос, рассмеявшись.
— Я не сказала ничего такого, о чем ты не знаешь. — Но она была смущена и готова провалиться сквозь землю.
— Я позвоню тебе завтра домой.
— Лучше не надо, — попросила девушка. — Завтра папа и Мэри привезут бабушку. Давай лучше встретимся у церкви. Где-нибудь в час...
— Я буду ждать.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Но ждать пришлось не ему, а ей. Джорджи подошла к церкви, но Анголоса не было. Она могла бы поддаться первому порыву и уйти, но боялась, что он перевернет весь город, чтобы найти ее.
Вздохнув, Джорджи прошла на церковный двор через старинные железные ворота, пробежала глазами надпись на надгробии. Это была могила женщины, которая родилась более трехсот лет назад. Судя по датам, она прожила очень долгую жизнь. Интересно, была ли счастлива эта женщина?
От нее Джорджи отделяли несколько войн, индустриальная и сексуальная революции, события, каждое по-своему изменившие мир.
Любить и быть любимой. Эта надпись была выбита на памятнике.
— Была ли ты любимой? — Джорджи провела пальцами по надписи на памятнике. — Тебя любили, Агнесс?
Если бы кто-нибудь слышал ее сейчас, наверняка бы подумал, что она сумасшедшая. Да, женщина все-таки любила и была любима, раз уж эту надпись выгравировали на памятнике.
Джорджи повернулась спиной к могиле. Закрыв глаза, стала вспоминать. Она не думала, что Анголос так отреагирует на весть о ее беременности. Что он не испытает тот же трепет, который охватил ее, как только она узнала, что ждет ребенка.
Конечно, тогда Джорджи и представить не могла, почему Анголос повел себя именно так. Теперь все встало на свои места
.
Тот вечер Джорджи распланировала до мельчайших подробностей. Она так хотела, чтобы все прошло идеально, но день не заладился с самого начала.
Саша и Олимпия должны были уйти на вечеринку, но ее отменили, и романтический ужин, который Джорджи хотела устроить Анголосу, превратился в семейный обед.
Анголос приехал на час позже, чем обещал, расстроенный, и даже не стал отвечать на расспросы своей матери. Несколько раз Джорджи ловила на себе кои-то странный его взгляд.
Обед длился нестерпимо долго. Когда все наконец разошлись по своим комнатам и Джорджи осталась наедине с мужем, она не знала, что сказать. Речь, которую она так старательно готовила, уже не казалась ей такой же замечательной, как днем.
Джорджи заметила, что за столом Анголос выпил больше обычного, а выражение его лица было очень напряженным.
— У тебя был плохой день, Анголос? — спросила Джорджи, накрыв его руку своей.
Он мельком посмотрел на ее изящные пальчики. В его глазах застыло такое странное выражение, что Джорджи быстро отдернула руку.
— Можно сказать и так, — ответил он с горькой усмешкой.
От его холодности Джорджи почувствовала укол в сердце.
Она наблюдала, как он развязал галстук и лег на кровать. Какое-то время он лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Потом, не вставая, начал расстегивать пуговицы на рубашке.
— За обедом ты почти не проронила ни слова, — произнес он тихо.
— Правда?
Интересно, как он отреагирует, когда я расскажу ему о беременности?
— Почему бы нам не посидеть на свежем воздухе? — небрежно сказала она. — Мне нравится смотреть, как луна серебрит море.
— Ты говоришь так, будто никогда раньше не видела лунной дорожки, — отрезал Анголос. И прежде чем Джорджи смогла что-нибудь на это ответить, добавил: — Я предпочитаю смотреть на тебя. Ты сегодня потрясающе выглядишь.
— Правда?
— Да. — Анголос крепко обхватил ее запястье своими длинными пальцами. — Чем ты сегодня занималась? Скучала по мне?
Каждую
