пор ходил по комнате, вдруг остановился.
— Мы вернулись друг к другу только поэтому?
— Очевидно, так, — пробормотала Джорджи тихо,
Внезапно Анголос уселся в кресло.
— Конечно, Это единственная причина, — произнес он странным голосом.
— Не будем больше об этом. Да и какое это теперь имеет значение? Прошлого не изменишь. Давай лучше думать о будущем нашего сына. Я могу переспать с кем-нибудь, если от этого ты станешь чувствовать себя лучше.
Анголос медленно поднялся с кресла с выражением ярости на лице.
— От того, что ты заведешь любовника, я не почувствую себя... лучше.
— Ради бога, Анголос, это лишь шутка. Ты же не думаешь, что я на самом деле... — Джорджи замолчала, в отчаянии закрыв глаза. Все снова пошло не так.
Она почувствовала, что Анголос взял ее за плечи.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы жили вместе ради Никки?
«Я хочу, чтобы мы воссоединились ради нас самих...» — пронеслось в голове Джорджи.
— Ну, не можем же мы сдаваться после первой же маленькой проблемы, — произнесла она вслух.
— Маленькой проблемы? Да, твои взгляды на жизнь действительно изменились.
— Теперь я больше реалистка, чем мечтательница, — согласилась она.
— Значит, мы поступим практично и останемся вместе.
Джорджи кивнула. Неожиданно ей очень захотелось расплакаться. Выплакать все слезы, которые она так долго держала в себе.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Анголос и Джорджи приехали к Полу и Мирри Редклиффам за день до крестин. Их поселили в очень милой комнате для гостей. Никки, казалось, был просто в восторге от своей кроватки в стиле ретро. Наблюдая, как он играет с собакой Редклиффов, огромным псом неизвестной породы, Джорджи не удивилась, когда Никки начал приставать к ней с просьбой завести щенка.
Анголос вошел в спальню в тот момент, когда Джорджи надевала старинное жемчужное ожерелье. Она взглянула в зеркало и поняла, что оно-то как раз и было завершающим штрихом в ее наряде.
— Ты знаешь,
Никки считает, что тебя очень легко уговорить... Проклятье, — пробормотала Джорджи, когда нитка жемчуга выскользнула из ее рук.
— Легко уговорить? — переспросил Анголос удивленно.
Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Оглядывая его мужественную фигуру, она усомнилась в правоте Никки. В его глазах отражалась непреклонность, никакой мягкости. Он мог расслабиться только в постели!
— Никки сказал, что ты разрешил ему завести собаку, — пояснила Джорджи.
— У мальчика должна быть собака.
— Так это правда? — спросила Джорджи, оставив бессмысленные попытки справиться с застежкой ожерелья,
Анголос кивнул.
— Моя мать всегда считала, что держать в доме животных негигиенично, но если у тебя есть возражения...
— Нет, меня не беспокоит пара волосков на диване, и я с тобой согласна, у мальчика должна быть собака.
— Ты согласна со мной? Будь осторожна, это может войти в привычку. Дай-ка я помогу, — добавил он, взяв ожерелье из ее рук.
Джорджи почти перестала дышать, когда он отодвинул ее волосы с плеч, обнажая шею. А когда его пальцы коснулись шеи, из груди вырвался стон.
— В чем дело? — спросил Анголос.
Она резко открыла глаза. Он не должен знать, что делают с ней его прикосновения.
— Дай мне, — выдохнула она, забирая у него жемчуг.
Анголос отступил на шаг.
— Что я такого сделал?
— В том-то и дело, что ничего! — воскликнула Джорджи неожиданно для самой себя. — Тебе даже не надо ничего делать, — произнесла она, приставив указательный палец к его груди, — тебе достаточно просто быть... собой.
— А ты бы предпочла, чтобы на моем месте находился кто-то другой? Неужели жить со мной так невыносимо?
— Эта жизнь сводит меня с ума! Мне трудно дышать с тобой одним воздухом.
— Тогда мне нечего больше сказать.
— Зато мне есть что сказать! Я сыта по гордо тем, что, когда я вхожу в комнату, ты даже не смотришь на меня! Ты вспоминаешь о том, что я есть, только в постели!
— Это
неправда!
— Правдивей и быть не может, — парировала она. — Тебе никогда не приходило в голову, что от одного взгляда на тебя я... — Она закрыла лицо руками. — Посмотри на меня! Я уже забыла, что хотела сказать!
— Я смотрю на тебя. Всегда. Не могу оторваться от тебя. Мне все время хочется к тебе прикасаться.
Его низкий, бархатный голос проникал в самое сердце Джорджи.
— Ты держишь меня в этом доме только из-за Никки, я для тебя просто дополнение к нему.
Анголос напрягся.
— Иногда ты говоришь несусветные глупости, — произнес он сквозь зубы. — Ты — моя жена, И я не должен извиняться за то, что мне хочется смотреть на тебя.
— Я просто твоя любовница, — заявила Джорджи упрямо. — Ты замечаешь меня только в постели! Вне спальни я для тебя — пустое место.
Анголос выглядел совершенно растерянным.
— Ты страдаешь?
Джорджи взглянула ему в лицо.
— Конечно, страдаю! Почему ты не замечаешь этого! Я хочу говорить с тобой не только о том, что касается Никки, я хочу кричать на тебя, и обнимать тебя, и...
Стук в дверь прервал ее откровения.
— Не отвечай.
Джорджи уже готова была последовать совету Анголоса, но за дверью раздался извиняющийся голос, который она не могла игнорировать:
— Пора ехать в церковь. Вы готовы?
Джорджи никогда не видела своего мужа таким спокойным и расслабленным как сейчас, в компании Пола и его жены. Она с трудом могла скрыть свое удивление, когда наблюдала, как ее элегантный муж готовит на кухне и накрывает на стол.
Проводив последних гостей, Пол присоединился к Мирри и Джорджи, которые болтали в саду.
— Ну что же, если не считать того, что дядюшка Тим подшутил над викарием, вечер получился отличный.
— Думаю, это не единственная скабрезная шутка, которую викарий слышал в своей жизни, — рассмеялась Мирри.
— Ты права. Я слышал, что у него была довольно бурная жизнь до того, как он посвятил себя церкви. — Пол подвинул себе стул. — А где Анголос?
— Пошел проведать
