Читалка - Трах-тебе-дох. Рассказ второй. Аморилес

сначала высунула и показала язык, а потом заговорщицки подмигнула. Я как увидела, так у меня, так взволновалось что-то внутри, а потом просто вздыбилось и взбунтовалось.

Очнулась я уже за гаражами. Куда меня в самый последний момент, перед ее стоном, вынесли сами, мои же ноги. Как я выскочила и бросилась вверх по лестнице, я даже не помню. А ее сладкий стон, похожий на сдавленный крик, все еще звучал в моих воспаленных нервных окончаниях. Я его восприняла так, словно все время хотела слышать. Именно его и не чего-то другого. Так он и засел в меня на долгую память.

Так, что прежде, чем вместе с ней, за стеной гаража сесть я уже с ее помощью ко всему потихонечку приобщилась. Появились свои недомолвки и жесты, знаки, которыми только мы обменивались и понимали, радуясь тому, что их вокруг никто не замечает и не понимает.

Глава 5. Рукастые прапорщики и звездистые телефонистки

Голоса бубнили сначала сверху. Танька ухватила меня за руку и тихо прошептала на самое ухо, обдавая теплом своего напряженного дыхания.

— Тихо, это они.

Через минуту я услышала тяжелые шаги по лестнице вниз, а затем его голос.

— Давайте козочки! Живее вниз. В нашу еблированную комнату.

Приникла к щели в стене и уже хорошо вижу, как по лестнице следом за ним спускаются девичьи ноги, одна пара, а затем вторая. Потом уже вижу их целиком. Они пьяные, обе девки, и все время смеются, потешаются друг над дружкой.

— Валька! А ты первая или я? — Спрашивает бесстыдно девица с более изящной фигурой.

— Я в прошлый раз тебя заждалась, так что первая я сегодня. — Это уже из дальнего от нас угла комнаты говорит вторая и более грудастая девка. Я вижу, как она при этом начинает стаскивать юбку через голову, обнажая перед нами свои длинные и худые ноги.

А потом неуверенной походкой подходит к кровати, что стоит сбоку от нашей стены и начинает расстилать постель.

— Котик! Где ты? — Довольно противным и хриплым голосом призывает ее отчима на ложе полураздетая Валька.

Потом

она плюхается на кровать и начинает стягивать с себя трусы, сиреневого цвета, высоко задирая вверх свои ноги. Его пока не видно и не слышно. Вторая девица, покачивая бедрами, подходит к кровати и прямо не раздеваясь, лезет с ногами на постель, наваливаясь на полураздетую девицу, которая уже откинулась и, ухватив нахалку, прижала к себе. Они что-то шепчут друг дружке, и что-то говорят тихо про любовь и еще что-то, а затем та, что сверху, потянулась и стала ее целовать прямо в губы. При этом я слышу, как она протяжно мычит. М..м..м!

— Но, но, но! Без меня не начинать! Я здесь хозяин.

Он вышел голый! Я смотрю на него во все глаза. Пытаюсь запомнить вид первого в своей жизни голого мужчину. Меня поражает в нем все, и то, что у него выступает живот и то, что под ним. И волосы. Густые, темные волосы, которые покрывают его грудь, ноги, руки, но они почти полностью скрывают, то место, которое я силилась хорошенечко рассмотреть. Смотрю, до рези в глазах, но пока что ничего не вижу. Только эти волосы. И еще что-то под ними. Но я разочаровываюсь! А где же это, то, что я так хотела видеть. Где же этот знаменитый орган, что в моем воображении должен был просто торчать из него и не менее чем на полметра. Ничего подобного я не вижу. Я разочарованна. Поворачиваю лицо к Таньке и вижу, как она потихонечку мастурбирует. Сидит на корточках, одной рукой уперлась в стену, вторую запустила между ног, а сама припала к щели в стене и мастурбирует. Я тронула ее за плечо. Она повернула голову, недовольно и той рукой, что только что трогала себя, зажала мне рот.

— Тихо!!! — Ели слышно шепчет она.

— А где? Где у него… — Пытаюсь найти у нее ответ на свой наивный вопрос.

Танька убрала руку и, вздернув подбородком вверх, тут же медленно поднимает вверх руку, согнутую в локте. Я это жест видела и сразу же поняла, что все еще впереди. Улыбаюсь ей. И даже засмущалась этого жеста. Но то, что я вижу, никак не соответствует по размеру этого жеста. Я разочарованно приникаю к своей наблюдательной

щели. Откуда же мне было знать, что это нормально, что так и должно быть, иначе бы мужчины не смогли что-то делать и даже ходить. Я ведь совсем не понимала того, что все проявляется, или же не проявляется при возбуждении. А в обычном состоянии у нормальных мужчин пенис не более двенадцать, пятнадцати сантиметров. Это потом, в возбуждении он может быть и пятнадцать и семнадцать, двадцать сантиметров. И этого вполне достаточно. Конечно, встречаются среди них и более членистые. Но, как правило, редкость, а те, у кого он большой в спокойном состоянии редко удлиняется при возбуждении. Все это я узнаю потом, а тогда я все смотрела, смотрела и никак не могла понять, как же он сможет с ними. И еще с двумя! Напрасны были сомнения. За следующие полчаса, но так отработал, что полностью реабилитировался в моих глазах. Он заставил меня, и потеть, и истекать чем-то от возбуждения. По крайней мере, когда я вечером подмывалась дома, то с удивлением обнаружила свои сильно запачканные чем-то трусики. Но это вечером, а сейчас!

Он шел к ним с подносом. Бутылка, стаканы и порезанный лимон, почему то. Подошел. Та, что начала целовать, обернулась, сползла со своей подруги и, приговаривая, сразу же полезла к нему туда рукой.

— Посмотрим, посмотрим, что ты нам тут приготовил? — Говорила двусмысленно.

— Элька! Ты же не станешь обижаться, если пока то, да се, я …

— Иди на ….! — Спокойно отвечает Эля. — Я сказала тебе, по-моему, ясно! Я первая сегодня!

— Да, хватит вам! Что вы заладили, первая, вторая! Как в армии. Хватит вам обеим, я обещаю.

— Ой, ой, ой! — Обиженно комментирует Валька. — Сколько обещаний, сколько надежды! Да, если бы твои обещанки не расходились бы с делами?

— Валька! — Бубнит с кровати Элька. — Ты у меня сегодня точно получишь!

— Нет! С тебя я ничего не хочу. Пусть с него, хоть что-то!

— Нет! Вы на нее посмотрите! — Возмущается Элька из постели.

— Я же тебе ясным языком сказала! А ты опять за свое! Вот же ты б…дь, какая!

— Бл. дь, но не больше