Читалка - Анастасия

не было?

— Ты тогда просто не чувствовал моего присутствия, но рядом я находилась. Когда была на теплоходе, я принесла вам веточку звенящего кедра, которую ещё мама сломала, перед тем, как погибнуть. Я оставила её в твоей каюте, когда ты пригласил меня. Ты был тогда уже болен. Я почувствовала. Ты помнишь веточку?

— Да, — ответил я. — Веточка действительно долго висела в моей каюте, её видели многие из команды, я привез её в Новосибирск. Но не придавал ей никакого значения.

— Ты просто выбросил её.

— Но я ведь не знал...

— Да. Не знал... Выбросил... И не успела мамина веточка болезнь победить. Потом ты лежал в больнице. Когда вернёшься, внимательно посмотри историю своей болезни. В карточке ты увидишь, что несмотря на применение самого лучшего лекарства, улучшения не наступало. Но потом тебе ввели масло кедрового ореха. Врач, строго соблюдавший предписанные правила, не должен был этого делать, но он сделал то, чего нет ни в одном вашем медицинском рецептурном справочнике и вообще никогда не делалось. Ты помнишь?

— Да.

— Тебя лечила женщина, заведующая отделением одной из лучших клиник вашего города. Но это отделение не связано с твоим заболеванием. Она оставила тебя, хотя этажом выше в этом же здании находилось отделение по профилю твоего заболевания. Так?

— Да!

— Она колола тебе иголки, включая при этом музыку в полутёмной комнате.

Анастасия говорила всё то, что было со мной на самом деле.

— Ты помнишь эту женщину?

— Да. Это была заведующая отделением бывшей обкомовской больницы.

И вдруг Анастасия, глядя серьёзно на меня, сказала несколько отрывочных фраз, сразу потрясших меня, даже мурашки по телу пробежали: «Какую вы любите музыку?.. Хорошо... Вот так? Не громко?..». Она говорила эти фразы голосом и с интонациями заведующей отделением, которая меня лечила

.

— Анастасия! — воскликнул я.

Она прервала меня:

— Слушай дальше, ради Бога, не удивляйся. Ну попробуй, попробуй в конце концов осознать, что говорю я тебе, ну хоть немного мобилизуй свой ум. Всё это пока очень просто для человека...

И она продолжала:

— Эта женщина-врач, она очень хорошая. Она настоящий врач. Мне с ней было легко. Она добрая и открытая. Это я не хотела, чтобы перевели тебя в другое отделение. Другое соответствовало профилю твоего заболевания, а её нет. Но она просила своих начальников: «Оставьте, я вылечу». Она чувствовала — сможет. Она знала: твои болячки лишь следствие «другого». И с этим «другим» она пыталась бороться. Она врач.

 А как вёл себя ты? Продолжал курить, пил сколько хотел, ел и острое, и солёное, и это при такой сильной язве. Ты не отказывал себе ни в чём, ни в каких удовольствиях. Где-то в подсознании засело, но сам ты этого не подозреваешь, что тебе ничего не страшно, ничего не случится с тобой. Я не сделала ничего хорошего, и, скорее, наоборот. Тёмного в твоем сознании не убавилось, не прибавилось осознанности, воли. Когда ты уже был здоров, поздравить её с праздником, женщину, спасшую тебе жизнь, послал свою сотрудницу, а сам даже не позвонил ни разу. Она так ждала этого, она полюбила тебя как...

— Она или ты, Анастасия?

— Мы, если тебе так будет понятнее.

Я встал и, не зная почему, отошёл от сидящей на поваленном дереве Анастасии шага на два. Смешанность чувств и мыслей вызывала всё большую неопределённость в отношении к ней.

— Ну вот опять ты не понимаешь, как я это делаю, пугаешься, а догадаться просто — с помощью воображения и точного анализа возможных ситуаций. А ты опять обо мне подумал...

Она замолчала, наклонив голову над своими коленями. И я стоял молча. Думал: «Да что же она всё говорит и говорит разные невероятности

. Говорит и сама же расстраивается, что непонятны они. Видно, не соображает, что любой нормальный человек не воспримет их, а следовательно, и её как нормальную». Потом я всё же подошёл к Анастасии, отвёл с её лица ниспадающие пряди волос. Из больших серо-голубых глаз Анастасии скатывались слезинки. Она улыбнулась и сказала неприсущую ей фразу:

— Баба она и есть баба, да? Сейчас ты поражён самим фактом моего существования и не веришь своим глазам. Не веришь до конца, не можешь осознать, что говорю тебе я. Факт моего существования и способности кажутся тебе удивительными. Ты совсем перестал воспринимать меня как нормального человека, а я, поверь, человек и никакая не ведьма.

Мой образ жизни ты считаешь удивительным, но почему не кажется удивительным и парадоксальным тебе другое?

Почему люди, признавшие Землю космическим телом, величайшим творением Высшего Разума, каждый механизм которого величайшее его достижение, терзают этот механизм и направляют столько усилий на его поломку?

Вам кажется естественным рукотворный космический корабль или самолёт, но вся эта механика сделана из поломанных и переплавленных частей величайшего механизма.

Представь себе существо, которое ломает летящий самолёт, чтобы сделать из его частей себе молоток или скребок, и гордится, если у него получается примитивное орудие. Оно не понимает, что нельзя ломать летящий самолет бесконечно.

Ну как же не поймёте вы, что нельзя так терзать нашу Землю!

Компьютер считается достижением разума, но мало кто подозревает, что компьютер можно сравнить с протезом мозга.

Ты можешь себе представить, что произойдёт с человеком, если он при нормальных ногах будет ходить на костылях. Мышцы его ног конечно же атрофируются.

Машина никогда не превзойдёт человеческий мозг, если его постоянно тренировать...

 Анастасия растёрла ладонью скатывающуюся по щеке слезинку и снова упорно продолжала излагать свои невероятные