Читалка - Величайший в мире торговец

был пропитан бальзамом, но чувствительный к запахам старый Хафид также различал аромат сладкого изюма, яблок, сыра и смоквы.

Наконец он обернулся к Эрасмусу.

— Старина, сколько сейчас у нас в казне?

Эрасмус побледнел.

— Всего, хозяин?

— Всего.

— Я не подводил окончательного счета, но полагаю, что там не менее семи миллионов золотых талантов.

— А если все добро в моих складах и лавках обратить в золото, сколько это будет?

— Опись за этот сезон еще не закончена, господин, но я прибавил бы еще как минимум три миллиона талантов.

Хафид кивнул.

— Товаров больше не закупай. Не медля начни делать приготовления для продажи всего принадлежащего мне, я хочу обратить все в золото.

Казначей открыл рот, но не смог извлечь ни звука. Он зашатался как от удара и, когда, наконец, смог заговорить, с трудом вымолвил:

— Я не понимаю, господин. Это был наш самый удачный год. Каждая лавка отчиталась об увеличении доходов по сравнению с прошлым сезоном. Даже римские легионеры стали теперь нашими покупателями, ибо разве ты не продал прокуратору Иерусалима двести арабских жеребцов за две недели? Прости мою дерзость, нечасто я расспрашиваю о твоих приказах, но этого мне не понять...

Хафид улыбнулся и мягко пожал Эрасмусу руку.

— Мой верный друг, сумеешь ли ты припомнить первое распоряжение, которое получил от меня, когда начал работать здесь много лет назад?

Эрасмус на мгновение нахмурился, затем его лицо прояснилось.

— Ты повелел мне каждый год отделять от нашей казны половину дохода и раздавать бедным.

— Не счел ли ты меня тогда безрассудным?

Хафид кивнул и указал в направлении помостов с товарами.

— Теперь ты видишь, что твои опасения были безосновательны?

— Да, господин.

— Тогда не спеши осудить мое решение, пока я не объясню тебе своих намерений. Я уже стар и прихотлив. Моя возлюбленная Лиша после стольких счастливых лет взята от меня, и поэтому я желаю раздать все свое богатство беднякам

этого города. Я оставлю себе ровно столько, чтобы завершить свою жизнь без хлопот. Я хочу, чтобы ты, помимо распоряжения нашим имуществом, приготовил необходимые документы для передачи владения каждой моей лавкой тому, кто управлял ею. Я желаю также, чтобы ты разделил между управляющими пять тысяч золотых талантов в награду за многие годы верной службы с тем, чтобы они могли заполнить свои прилавки чем пожелают.

Эрасмус начал было говорить, но Хафид жестом остановил его. Казначей склонил голову и попытался улыбнуться.

— Нет, господин, я просто не могу понять ход твоей мысли. Ты говоришь как человек, дни которого сочтены.

— Это в твоем характере, Эрасмус, — беспокоиться обо мне прежде себя. Ты не думаешь, что станет с тобой, когда наша торговая империя распадется?

— Мы были товарищами многие годы. Как же я могу теперь думать лишь о себе?

Хафид обнял своего друга и ответил;

— Это и не нужно. Я прошу тебя теперь же перевести пятьдесят тысяч золотых талантов на твое имя и умоляю оставаться со мною, пока я не исполню обещание, данное мною очень давно. Когда оно будет выполнено, я завещаю тебе этот дворец и склад, ибо тогда буду готов воссоединиться с Лишей.

Старый счетовод растерянно смотрел на своего хозяина.

— Пятьдесят тысяч золотых талантов, дворец, склад... Я не достоин...

Хафид кивнул.

— Я всегда считал дружбу с тобой величайшим достоянием. То, что я даю тебе сейчас, — это лишь малая толика в сравнении с твоей бесконечной преданностью. Ты овладел искусством жить не только для себя, но и для других, и эта заботливость выделяет тебя среди людей. Теперь я желаю, чтобы ты ускорил осуществление моих планов. Время — самый дорогой товар, которым я владею, и песок в часах моей жизни почти на исходе.

Эрасмус отвернулся, чтобы скрыть слезы. Дрогнувшим голосом он спросил:

— А что за обещание ты должен исполнить? Хотя мы как братья, я ничего не слышал от тебя об этом.

Хафид развел руками и улыбнулся.

—

Я встречусь с тобой снова после того, как ты исполнишь утренние распоряжения, и открою тебе секрет, которым я за тридцать с лишним лет не поделился ни с кем, кроме моей возлюбленной жены.

Глава ВТОРАЯ

Вскоре из Дамаска отправился тщательно охраняемый караван с грамотами на владение имуществом и с золотом для управляющих всеми торговыми лавками Хафида. Все десять управляющих, от Обеда из Джеппы до Рэйеля из Петры, приняли известие об удалении Хафида от дел и подарки от него в изумленном молчании. Сделав последнюю остановку у лавки в Анти-патрисе, караван завершил свою миссию.

Самая могущественная торговая империя своего времени прекратила существование.

Опечаленный Эрасмус велел передать хозяину, что склад опустел и над лавками нет больше величавых флагов Хафида. Посыльный вернулся к Эрасмусу с распоряжением немедленно встретиться с хозяином у персидского фонтана.

Вглядываясь в лицо своего друга, Хафид спросил:

— Готово?

— Готово.

— Не огорчайся, добрый друг, и следуй за мной.

Хафид вел Эрасмуса к мраморной лестнице в задней части дома, и стук их сандалий эхом разлетался по огромному залу. Когда они приблизились к вазе, отдельно стоящей на высоком постаменте из апельсинового дерева, Хафид замедлил шаг и с улыбкой наблюдал, как солнечный свет изменяет цвет стекла от белого до фиолетового.

Пока они поднимались по ступеням, ведущим в комнату под куполом, Эрасмус заметил, что вооруженного стражника, который всегда стоял у лестницы, уже не было. Добравшись до лестничной площадки, они ненадолго остановились, чтобы перевести дыхание, а когда дошли до второй площадки, Хафид достал из-за пояса маленький ключ и отпер тяжелую дубовую дверь, налегая на нее, пока она со скрипом не отворилась. Хозяин кивнул стоявшему в нерешительности Эрасмусу, и тот робко ступил в комнату, куда никому не позволялось входить более трех десятков лет.

Серый и тусклый свет просачивался сверху через проемы в башенках, и Эрасмус не отпускал руки Хафида, пока глаза его не привыкли