.
— Ты не должен так говорить. Если брак распадается, виноваты — в большей или меньшей степени — оба супруга. — Элисон подняла голову и взглянула на Максимо. — Обещаю, что, если между нами вдруг пробежит черная кошка, я буду делиться с тобой всем, особенно если это затронет нас обоих.
Максимо легонько коснулся губами уголка губ Элисон, затем опрокинул ее на кровать. Их брак будет построен на взаимном уважении, честности и страсти. Пока. Что будет дальше — покажет совместная жизнь. Максимо не хотел забегать вперед, но обещание Элисон согрело его сердце.
Глава 10
Максимо подошел к Элисон сзади, обнял и ласково дотронулся до ее живота:
— Кажется, он постепенно начинает округляться.
Элисон смотрела в зеркало. Почувствовав руки Максимо на своем начинающем полнеть теле, она похлопала по ним:
— Именно эти слова мечтает услышать каждая женщина.
— Это возбуждает. — Максимо потерся о ее шею и поцеловал в ухо. — Ведь ты знаешь, что я нахожу тебя неотразимой. И сексуальной.
Наверное, так и есть. Иначе бы он не провел всю ночь, доказывая ей, что действительно находит ее сексуальной и неотразимой. Этой ночью Элисон забывала о контроле над собой. Она больше не боялась, что близость с мужчиной лишит ее независимости.
— Конечно, знаю. Кстати, ты тоже неотразим и сексуален — можешь не сомневаться. — Элисон повернулась к Максимо, обвила его шею руками и провела пальцем по его подбородку. Неужели этот красавец принадлежит ей? — Учти, теперь я не позволю тебе отказаться от данных мне клятв, — шутливо предупредила она.
— А я и не собирался от них отказываться, — поддержал ее веселый тон Максимо.
— Это хорошо. — Элисон вздохнула. — Потому что люди часто забывают об обещании, едва дав его.
— Я докажу тебе, что не принадлежу к их числу.
— Да уж, постарайся. — Она мягко улыбнулась ему, но ее глаза оставались серьезными. — А я, со своей стороны, могу еще раз повторить, что постараюсь быть с тобой честной и открытой. История с Селеной не повторится
.
— Мы оба постараемся, — подхватил он. — Правда, должен признаться, мне будет несколько сложнее оставаться открытым, так как я не очень люблю демонстрировать свои эмоции. Кроме того, мне часто придется отлучаться по делам. Так что я не могу претендовать на звание образцового мужа, — с чуть кривоватой улыбкой закончил Максимо.
— Пока что я могу сказать о тебе только хорошее, — заметила Элисон. — Мне приходилось встречать мужчин, которым вообще противопоказано вступать в брак и заводить детей. Таким экземплярам — а их больше, чем необходимо, — я бы рекомендовала вести холостяцкую жизнь. Тогда они, по крайней мере, не причинят боль своим близким. Ты не такой.
— Это потому, что мы еще не женаты, — усмехнулся он. — Селена, прожив со мной семь лет, скорее всего, не согласилась бы с тобой.
— Поэтому я и говорю «пока», — напомнила она. — А мы уж постараемся, чтобы наш брак стал исключением из печального правила, тем более что наш случай все-таки стоит особняком.
— Да, я готов постараться ради ребенка.
— Я тоже. А сейчас… — Элисон припала к его груди и провела по ней ладонями. — Мне было мало одной ночи, — призналась она. — Я хочу еще.
Максимо пообещал себе, наклоняясь к ее полуоткрытым манящим губам, что у них все получится. Он постарается. Ради ребенка. Ради Элисон. Ради них всех.
Элисон лежала в постели расслабленная, несколько удовлетворенная, но все-таки еще не насытившаяся. «Должно быть, я наверстываю упущенное за те годы, что жила одна», — мелькнула у нее мысль. А может, ей просто нравилось забвение, которое она испытывала, когда ее ласкал Максимо. С ним женщина чувствовала себя так, словно нашла недостающую часть себя.
— Я хочу тебе кое-что показать. — Максимо тронул ее за плечо.
— Ты мне уже показал дважды, — игриво заметила она. — Впрочем, я не буду возражать против третьего захода.
Он поцеловал ее в висок:
— Я не об этом. Хотя предложение о третьем заходе весьма соблазнительно, мы осуществим его несколько позже.
Элисон вздохнула:
— Как скажешь. Но сначала накорми нас.
— Я не могу допустить, чтобы моя невеста и ребенок голодали.
После сытного ланча — утренняя тошнота прошла, Элисон снова получала удовольствие от еды, да и занятия любовью забирали много энергии — они вышли во внутренний двор.
Максимо привел ее к небольшому зданию, покрытому белой известкой. Оно стояло на выступе скалы и словно срослось с ней. С его стен свисали толстые виноградные плети. Насколько могла судить Элисон, этот домик стоял здесь, когда вилла еще не была построена.
— Красиво, — сказала она, оглядываясь.
— Да, потому я и выбрал это место для виллы. — Максимо достал из кармана ключ и вставил его в скважину.
— Зачем ты меня сюда привел?
— Сейчас сама увидишь.
Элисон поняла все, как только оказалась внутри. Это была мастерская художника. И картины на стенах не оставляли сомнений в том, кто является их автором. Эти уверенные мазки могла нанести на холст только одна рука. Потрясенная, Элисон взглянула на Максимо:
— А кто еще знает, что ты рисуешь?
Он пожал плечами:
— Это хобби, которым я занимался время от времени.
Элисон еще раз оглядела картины, занимавшие почти все стены, — реалистичные, живые. Ни одного портрета, только пейзажи.
— А Селена? — вдруг спросила она. — Селена знала, что ты рисуешь?
Максимо отрицательно помотал головой, а Элисон неожиданно поняла одну вещь: Селена не любила его. Она выходила замуж за красивого мужчину, хорошего человека и замечательного любовника, но самого Максимо не любила.
— Давай я тебя нарисую, — предложил он и добавил: — Я еще никогда не писал портреты.
Элисон ощутила толчок в сердце.
— Почему? — Голос у нее сел.
Максимо ненадолго задумался и пожал плечами:
— Трудно сказать. Никогда не было такого желания.
Элисон прикусила губу и медленно кивнула:
— Хорошо.
Он смотрел ей прямо в глаза:
— Обнаженной.
У Элисон вспыхнули щеки, когда она представила себе, что будет лежать голой несколько часов, а Максимо будет ее рисовать
