Ваши цитаты
Войти

|
Читалка - Я пережила Освенцим
Цитата: Ваш комментарий:
Анонимная заметка
но придется терпеть до следующего дня.
Стояли мы, вероятно, около часа. Появилась рассвирепевшая блоковая. Одна из заключенных украла горшок, другая оторвала кусок одеяла. — Еще раз поймаю кого-нибудь, и будете все стоять два часа на коленях, вы, подлые свиньи! Буду я из-за вас головой рисковать, что ли? Не дождетесь! Разомкнись! Молчать! Внимание! Нас уже пересчитывали. Какая-то «ауфзеерка»[6], миловидная блондинка лет двадцати, медленно проходила вдоль первой шеренги пятерок. Она показалась нам самой приветливой их всех, кто имел право кричать на нас. Наш блок находится в первой линии блоков, возле самой Лагерштрассе. Ауфзеерки со всего лагеря после переклички становились у пюпитра — будто в школе. Но вот снова: «Внимание!» К пюпитру подъезжает на велосипеде эсэсовец. Одна из «старожилов» просветила нас: — Это Таубе, самый жестокий палач в лагере, проводит апель. Слова эти распространились мгновенно, всех охватил страх. Наконец Таубе уехал. Ауфзеерки тоже укатили на велосипедах, был дан отбой. Очевидно, все в порядке. Побегов не было. — Иногда стоишь так по нескольку часов, — услышала я совсем рядом, — сегодня еще недолго… Начали впускать в блок. Мы вошли в числе последних. Нас оглушили шум, крики, ругань, в нос ударила вонь. — Боже, что тут происходит? За мной шла Янка. — Ничего удивительного, в блоке более восьмисот человек. — Как это можно вынести? — потрясенные, мы остановились в дверях. Нас толкнули куда-то влево и велели размещаться на нижних нарах. Мы с Зосей взобрались туда, и я почувствовала себя будто в гробу. Нельзя было поднять голову, дышать нечем. Кроме нас, на нарах сидели еще шесть халатов. Все они злились на непрошеных гостей. — Интересно знать, сколько нам сюда еще втиснут, и так уже как сельдей в бочке, черт бы их побрал! — Ведь мы тут задохнемся, — говорит Зося с ужасом. — Не задохнетесь, не думайте, что так вот легко — взять да и умереть. — Откуда вы? — обратилась я вежливо к соседкам.
Одна проворчала в ответ: — Из Серадза. — Не твое собачье дело, — ответила другая, добавив крепкое ругательство. Остальные были заняты своими разговорами. Мы с Зосей попробовали растянуться на нарах. Прижались друг к другу, чтобы занять как можно меньше места. Зося подложила руку мне под голову, видя, что я никак не могу устроиться. Я прикрыла уши рукой. Мы жаждали тишины. Силились забыть, что лежим на досках без подушек. Вдруг кто-то толкнул меня. Я вскочила. — Что тебе? — Убери свои колодки на нары, не то их утащат. — Колодки? Ведь они есть у всех. — Вовсе нет. Ну, делай как знаешь, только тебе же лучше будет, если послушаешься более опытных. Я слезла с нар. Осталась только одна пара колодок. То ли мои, то ли Зосины украли. — Вот видишь, — с радостью сказала та, что предостерегала, — вот и уплыли. Хорошо, что у нас ничего нет, здесь нельзя оставлять, все крадут. — Зосенька, уже нет одной пары башмаков. Зося стремительно села, ударившись головой о нары. — Ерунда, зачем они нам, одно мученье, босиком ходить удобнее. Все-таки я взяла оставшуюся пару колодок на нары. В это время проходила штубовая Юзка. Она остановилась, кулаками упершись в бока. — Поставь на место, ты, дерьмо поганое! Дома ты тоже сапоги в постель брала? Посмотрите-ка на нее. Что за воспитание, черт бы тебя побрал. Варшавянка, небось? Ах ты… Юзка презрительно плюнула и ушла. Я положила под голову одну колодку, Зося — другую. Мы зажали уши. Отнимешь от уха руку, звенит в голове. Мы лежали рядом, боясь пошевелиться. Вдруг раздался крик: — Lagerruhe! Отбой! Спать, грязные твари, посмотрим завтра, как вы встанете на апель. Закройте пасти! Еще хватит времени для болтовни, до того как подохнете. Молчать! Все стихло. Я попросила наших соседок поделиться одеялом. Дали уголок, я пробовала натянуть на себя, но напрасно. На всех нарах не утихали ссоры из-за одеял. — Она только одна хочет быть укрытой, посмотрите на эту графиню. Дай одеяло, или позову Юзку.
— Плевать мне на Юзку и на тебя тоже… — Тише, тише, — молили из всех углов. Но еще долго не умолкали на нарах. Окончился первый день в лагере. Не знаю, как это могло быть, но мы уснули. На мгновение перед сном мне почудилось, что рядом мама, нормальная варшавская квартира, кровать… О боже, лучше не думать! Кроватей на свете нет, везде нары, всегда были только нары… Глава 2 Карантин— Aufstehen! Вставать! — Я вскочила, охваченная ужасом, ударилась головой, кто-то рядом выругался. Шумело в ушах, язык прилип к гортани, бешено колотилось сердце. Пришлось снова лечь, чтобы успокоиться. Я знала, предчувствовала, что ужаснее всего будет пробуждение. Как найти в себе стойкость, как примириться с мыслью о новом страшном дне, который мне предстоит, о многих таких днях впереди. — Принесли зелье, — заявила соседка по нарам. — Довольно лежать, надо сложить одеяло и выпить эту бурду, тут тебе не позволят валяться. Я знала, что это относится ко мне. Но еще не умела заставить себя встать. Как ни старалась свыкнуться с мыслью о том, что ожидает нас впереди, — не могла. Мне хотелось плакать и кричать: «Хочу домой, хочу спать на кровати, хочу не думать». Но разве это поможет? Нельзя поддаваться. Ведь мы обещали это себе, убеждали друг друга. Я поднялась. Дали зелье. Что за пакость! От этого напитка сводит судорогой внутренности. Почему это не простая вода, чистая горячая вода. — Они сюда чего-то подсыпают, — послышался голос с нар. Все же пришлось выпить, как-никак это была горячая жидкость. — Апель! Выходите, грязные твари! Живо! Одна за другой мы слезали с нар и выходили из блока по узкому проходу. Я несла в руке нашу уцелевшую пару колодок. Была холодная ночь. После нам уже сказали, что будят в два часа. Следовательно, было около половины третьего. Босые, дрожащие от холода и страха, мы с Зосей держались за руки, боясь потерять друг друга. Нашу пару колодок мы поделили: |