Читалка - Вещи в теле

обиды” или дальше мучиться, ибо кроме тела и ощущаемых в нем “вещей” ничего и нет. И счастливый вздох, неоднократно слышанный автором после предлагаемой им процедуры, похож на вздох ребенка, поверившего, что раз теперь не так больно, то все будет хорошо, “жизнь налаживается”.

“Клиника движет психотерапевтом”, — не однажды ссылается автор, подразумевая под “клиникой” то, что обычно имеется в виду в сугубо медицинском контексте. Но если мысленно разомкнуть эти рамки, представив себе, какими дорогами, лестницами и коридорами, с какой памятью о прошлом и какими видами на будущее — короче, откуда пришли на прием все эти люди... цитата становится намного весомей, почти пугает. Впрочем, автор этого наверняка в виду не имел и не будем на него наговаривать, искать каких-то семнадцатых смыслов.

Мучительный же рассказ Петрушевской о невидимых миру в однокомнатной квартире, зачем-то и куда-то спешащих темным зимним утром, почему-то вспомнившийся в связи с этой совершенно специальной, на профессионалов ориентированной книгой, называется “Страна”.

Екатерина Михайлова

---

БЛАГОДАРНОСТИ

“Вам приходилось когда-нибудь получать подарки?” — спросил меня один специалист по нейро-лингвистическому программированию, с тем, видимо, чтобы “заякорить” состояние в процессе воспоминания мною приятных переживаний, соответствующих получению подарков, и затем использовать для каких-то своих, неведомых мне целей. Не знаю, достиг ли своих целей сей специалист, скорее всего, нет, но я благодарен ему. Когда я добросовестно обратился к своему опыту, то с ужасом обнаружил, что не помню ни одного случая, когда получал бы подарки, пока вдруг не понял, что главный подарок — это жизнь, а все остальные по сравнению ним просто теряются.

Кто мне его сделал? Я не знаю. Но знаю, что к нему причастны мои родители, сумевшие выжить в мясорубке истории. Им я благодарен за жизнестойкость

и заботу обо мне. Это относится и ко всем моим близким.

Благодарю за постановку моего мышления или даже шире — отношение к жизни, позитивную направленность которого я сумел оценить только с годами, — свою мать Елену Сергеевну, бывшую также и первой моей учительницей. Всех учителей, среди которых с особым теплом вспоминаю Колобину Галину Алексеевну, Тарасову Валентину Константиновну, учителя истории Чекалина Михаила Ивановича; преподавателя философии 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова Черняка Лиона Семеновича, доцента кафедры психотерапии ЦОЛИУВ Бурно Марка Евгеньевича, моего наставника в ординатуре, ассистента этой же кафедры Смирнова Владимира Елизаровича, клиницизм мышления которого до сих пор остается для меня образцом. Моих сподвижников Вячеслава Николаевича Цапкина, Веру Керпелевну Лосеву, которые помогли мне, врачу по образованию, приблизиться к психологическому виґдению человека. Моего друга — художника, “символического примитивиста” Болдырева Владимира Ивановича, своим творчеством подсказавшего мне ряд идей. Всех моих пациентов, без сотрудничества с которыми не было бы этой книги. Благодарю всех коллег, с которыми мне приходилось общаться. Особенно хочу выделить И. Канифольского (С.-Петербург), А.Ф. Бондаренко (Киев), Стивена Шона (США). Впечатления от их работы, стиля поведения были чрезвычайно значимы для меня.

Благодарю всех, с кем я когда-либо встречался.

---

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дано мне тело — что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

Осип Мандельштам

Два пациента разговаривают в хирургической палате в присутствии третьего, только что пришедшего в себя после операции: “Наш хирург постоянно что-то оставляет в телах своих пациентов. Вот у меня, например, оставил перчатку”. — “А у меня — свою шапку”. Вновь прооперированный смотрит на них с беспокойством. Тут входит хирург: “Пальто мое никто не видел?”

Вещи в теле... Сразу хочу сказать, что

речь не идет о вещах, забытых хирургом в полостях тела больных, а о предметах в “теле” сознания. И те предметы, которые там “забывает” человек — это не тампоны или скальпели, а злость и обида, разочарование и скорбь, ревность и беспокойство. Эти предметы нельзя увидеть с помощью рентгена, но от этого их губительное воздействие на здоровье не меньше.

Топливо

Обычно о чувствах, эмоциональных зарядах, аффектах (как называют психиатры сильные чувства, возникающие в экстремальных условиях), говорят не как о вещах, а как о чем-то подвижном, направленном, стремящемся к выражению. Любовь побуждает обнимать, а отвращение — отталкивать, злость — убивать, а сострадание — залечивать раны ближнего. В латинском корне глагола emovere слышится “возбуждать”, “заставлять двигаться”.

Эмоциональный заряд подобен топливу, выделяющемуся для совершения той или иной работы.

Как задумано природой? Совершается “работа”— наступает чувство удовлетворения. И все было бы хорошо, если бы не ситуации, в которых эмоции не находят своего естественного выхода.

Человек сгорает

Что происходит с выделившимся зарядом? Нередко эмоции долгие годы горят — не сгорают, если нет возможности направить их к “адресату” или “отменить”. Тогда сгорает человек. В других случаях они “перегорают”, образуя не всегда приятный “осадок”.

То самое “топливо”, которое первоначально было светом, загустевает до консистенции газа, газ — до консистенции жидкости, жидкость — до массы, а масса — до камня. И вот мы имеем “окаменевшую эмоцию”. Иногда “камни” психических травм попадают в душу человека. Такие “чужеродные предметы” ранят его, трудно поддаются переживанию, проработке, переработке.

И хотя это два разных класса ситуаций, однако и окаменевшие эмоции “собственного производства”,