Категории

Читалка - Заговоры печорской целительницы Марии Федоровской


том и порешили, и я поехала в командировку в Коми. Встретилась с Марией Семеновной. Она живет в доме, доставшемся ей от Клавдии Сергеевны. Я поразилась, как хорошо помню избу, в которой была много лет назад всего один раз: все те же темные сени, в углу — дубовая кадка с водой; по ногам все так же сквозит; все тот же стол посреди темноватой комнатки, на нем — книга в переплете темной кожи с тяжелыми желтоватыми страницами; связка церковных свечек; перед старинными иконами все та же лампадка. И кошка жмурится на припечке — только эта рыжая. И на подоконнике мирно завивается змеиная травка. Только передо мной не старая грозная усть-цилемская знахарка, а молодая статная женщина, которой на вид не дашь более тридцати. На вопрос, сколько ей лет, Мария Семеновна мне сказала: «Это никакого значения не имеет. Сколько годов, все мои». У Федоровской длинная толстая льняная коса, светлые глаза. Роста среднего, стройная. Ходит не в традиционном усть-цилемском сарафане, как ходила Клавдия Сергеевна, а просто в длинной юбке и кофте. Но голова всегда повязана платком. Живет Мария Семеновна в доме одна. У нее две кошки, собака, корова и куры. Летом Мария Федоровская занимается огородом. Нигде официально не работает. Лечит людей, которые к ней приходят со всей округи. Кто-то приезжает и издалека. Мария Семеновна себя никак не рекламирует, определенной таксы за прием у нее нет: кто сколько даст, то она и берет. «Нельзя не брать ничего за свою помощь, — сказала мне она. — Иной раз человек совсем беден, а все равно должен расплатиться. Вещь, деньги, еда — все плата. Взял плату — значит не по своей воле сделал, а тебя наняли. Тогда и спрос не с тебя, а с того, кто нанимал. Ведь все, что я делаю, даже если кому-то здоровье возвращаю или жизнь продлеваю, — вмешательство в судьбу. Я делаю наперекор Божьей воле. А Божья воля — закон, с которым спорить нельзя. Обязательно за это прилетит». Я спросила ее,
почему она при своей завидной красоте не замужем, не имеет детей. «Родных жалко, — ответила она. — На знахаря всегда прилетает. Даже если хорошо защищен, все равно. Потому мы, настоящие ведуны да травники-целители, всегда одиночки. Лучше за все одному платить, чем детьми своими рисковать, их под удар ставить». «Значит, твоя бабушка была исключением?» — спросила я. «Нет, у нее тоже своих никого не было. Я ей двоюродная внучка. Придет время — и я свое наследство кому-то из родственниц оставлю». — «Так ведь это плохой подарок-то? Обречь женщину на безбрачие…» — «У каждого свое предназначение по жизни, насильно никто свою силу не передаст. Я приняла от бабы Клавы наследство по доброй воле. По доброй и у меня возьмут». — «А если не возьмут? Я бы вот сильно задумалась, нужно мне такое или не нужно…» «Видишь, Ирина, — ответила она, — у нас, Федоровских, это родовое. Еще с 16-го века женщины в нашем роду знахарками становятся. Мы все знаем наперед и про себя, и про других. Мы живем еще по дораскольничьим законам. Еще когда наши прапрабабки жили под Новгородом, о них слава шла по всей Руси как о ведуньях. И всегда кто-то из внучатых племянниц знахарки с самого детства готовился силу ее перенять. И я тоже, сколько себя помню, знала». — «Скажи, а твое знание как-то связано со старообрядчеством, можно сказать, что ты владеешь раскольничьими заговорами?» — «Конечно. Мои предки в штыки приняли новую веру, потому что она отняла все, что было накоплено. Никон, собака, нас всего лишил, землю из-под ног выбил. Но мы живучие. Нас так просто не задавишь. Перебрались на Печору, здесь нас не достать никому. А появится новый Никон, дальше заберемся, медвежьих углов хватает». — «Ты так непримиримо относишься к новой вере?» — «А как мне с
ней мириться? То, что наши сами себя жгли на кострах, — разве забудется? То, что деревнями люди с места снимались, умирали на чужбине, это как?» — «А если к тебе, например, человек новой веры за советом обратится, если надо ему помочь?» — «А помогать всем надо, — неожиданно смягчилась Марья. — Сила должна людям служить. Всех надо выручать. Никуда не денешься. Человек — он не виноват, что принадлежит к какой-то вере. Он, может, другого и не знает. А только бы человек не просил о помощи в бессовестных делах — порчу навести, мужа чужого отбить, еще каких гадостей наделать». — «А ты это умеешь?» — «Да. Но не делаю. И рецептами этими не поделюсь, не проси, не скажу ничего. Это все от бесовщины».

Как мы решили сделать книгу

Мы почти целую неделю провели с Марией Семеновной в разговорах. Я узнала много нового и неожиданного о современной прикладной магии, заговорной традиции и пр. За это время к ней обратилось около трех десятков человек с разными проблемами. Она заговаривала грыжу, почесуху, родимец у младенца, давала травки от токсикоза беременной женщине, «смотрела» мужа, уехавшего в командировку и не славшего вестей, снимала порчу со скотины, «делала» на супружескую любовь и верность, «отворачивала» привороженного мужика, давала советы, как добиться успеха в денежных делах, как разбогатеть. При мне Мария Семеновна с бранью выгнала одну женщину, которая предлагала большие деньги за то, чтобы навести порчу на жену приглянувшегося ей человека. Федоровская не разрешала мне присутствовать во время приема своих «пациентов» (она их так иногда называет), но рассказывала вкратце, с какой проблемой к ней обратились и что она сделала для ее решения. Меня поразили строгость, мудрость и даже величие этой молодой женщины. О таких говорят — «со стержнем внутри». По возрасту вполне можно было