Читалка - Простор

4

Ашраф и Степан вернулись в палатку раньше Асада и обо всём рассказали ребятам. Когда в палатке появился Асад, Ильхам встретил его язвительным вопросом:

— Ну как? Открыли для тебя магазин? Что ты в нём купил? Духи, пудру, галстук с африканскими пальмами?

Асад хмуро посмотрел на Степана, процедил сквозь зубы:

— Донёс уже?

— Ты! Легче на поворотах! — осадил Степан. — Мне от ребят таить нечего. Мы ничего худого не сделали.

Степан был мрачен. Асад догадался, что ему уже влетело от ребят, и протестующе воскликнул:

— Ну, что вы уставились на меня, как на. преступника? — Он повернулся к Ильхаму. — Ильхам, дорогой, заклинаю тебя могилой твоего отца, не делай из мухи слона. Пожалуйста, не ставь вопрос на принципиальную высоту!.. Разве мы не имели права рассказать Мухтарову о своих нуждах?

— Смотрите, невтерпёж им стало! — гневно проговорил Ильхам. — Жаловаться побежали!

— Да ведь мы… Мы от имени всего коллектива…

— Вот и надо было сначала посоветоваться с коллективом. А не устраивать за нашей спиной заговоры. Нашёлся маменькин сынок! Ему, видите ли, такая жизнь не подходит, в плечах жмёт!.. Подайте ему на блюдечке и клуб, и универмаг, и танцплощадку…

— И джызбызиую! ^[3] — добавил Ашраф.

Красивое лицо Асада стало красным от обиды, но раскаяния он, как видно, не чувствовал. Пожав плечами, он пренебрежительно бросил:

— Расшумелись!.. А вот товарищ Мухтаров нас выслушал. Обещал принять меры.

Молчавший до сих пор Саша повернулся к Асаду.

— Мухтаров-то из ваших слов что понял? Что приехал сюда народ со слабинкой. Значит, мол, надо создать для них подходящие условия, чтоб они того гляди не разбежались. В общем удружили вы нам, спасибо…

— Мы Мухтарову правду сказали.

— Правду?.. Но ведь мы, когда подались на целину, знали, что комфорта тут не будет! Не на готовенькое ехали! Мы не безрукие, сами можем о себе позаботиться. Вот увидишь, отгрохаем здесь такой посёлок — закачаешься! С клубом, магазином, стадионом, парком — не хуже,

чем на Васильевском острове!.. Чего смеётесь?.. Ну, чуть поменьше. И тогда к нам потянутся отовсюду ребята, у которых кишка тонка, которые в голую степь не поехали бы, а в новеньком посёлке — пожалуйста, будут жить да радоваться. А мы будем радоваться вдвойне: и хорошей жизни и тому, что мы её сами наладили для себя и для других! Ты, Асад, хорошую жизнь выпрашиваешь, а мы её будем создавать! Так, ребята?

— Что ж теперь, просить, чтоб вагон-магазин не присылали? — с угрюмой насмешкой сказал Степан.

— Ну, нет! — засмеялся Саша. — Как говорят: дают — бери, бьют — беги. Кто же отказывается от помощи? Но и клянчить её мы не станем!

5

Однажды утром в совхоз к Соловьёву примчался на своём быстром коне Алимджан:

— Игнат Фёдорович, наш колхоз в гости ребят зовёт. Председатель мне наказал: один не возвращайся! Поторопи ребят, директор.

Он произнёс эти слова таким категорическим тоном, словно об отказе не могло быть и речи. Раз колхоз приготовился к приёму гостей — значит, гости должны приехать.

Соловьёв улыбнулся и послал за уста Мейрамом.

— Дело хорошее, — сказал уста Мейрам, узнав о приглашении. — Так и полагается между добрыми соседями: сегодня мы к ним, завтра они к нам. Жалко, мы их пока не можем принять.

— Тогда готовьтесь, аксакал. Возьмите наших лучших комсомольцев, после обеда и поедете. Тарас отвезёт.

— Какой обед! — возмутился Алимджан. — У нас пообедают!

Уста Мейрам проговорил с задумчивой грустью:

— Давненько я не был в «Жане турмысе»… Там обо мне, поди, уж и забыли?

— Не забыли, аксакал! — горячо возразил Алимджан. — Все вас помнят.

Вскоре грузовик, в который набились ребята и девушки, тронулся в путь. Алимджан скакал рядом, порой обгонял машину, и Геярчин, толкая локтем подруг, восхищённо восклицала:

— Какой конь у Алимджана! Как ветер!

Ильхам с завистью смотрел вслед всаднику. Ему хотелось тоже вихрем пронестись на коне мимо машины, вызвав восторженное одобрение Геярчин.

Когда грузовик въехал в аул, из всех

домов высыпали дети, старики, застенчивые, весёлые девушки. Алимджан спешился у нового, побелённого дома под черепичной крышей. Тарас остановил машину, которую сразу же окружили жане-турмысцы. Они были празднично одеты, на лицах сияли приветливые улыбки. Каждый спешил пожать руки новосёлам, помогал им выбраться из машины.

Шагая с ребятами к дому, уста Мейрам объяснял:

— Здесь живёт Алимджан. Это дом его деда — старого Масагпая. Это знаменитый дед!.. У него в ауле не меньше двадцати внуков и пятидесяти правнуков. С кем ни встретишься — это или сын Масагпая, или невестка, или правнучек. Большая семья у старика!

Алимджан провёл гостей в просторную комнату, где уже был накрыт длинный стол, ломящийся от разнообразных закусок. Комната выглядела нарядно: стены увешаны коврами, яркими шёлковыми платками, на которых были изображены джейраны и маралы, на одном из ковров красовались ружьё и патронташ Алимджана. Ребята, уже отвыкшие от тепла и уюта, чувствовали себя так, словно попали в сказочный дворец.

Гостей встретили председатель колхоза Жаныбалов и старый Масагпай. У него был острый, проницательный и в то же время радушный взгляд, лицо — всё в морщинах, но с твёрдой, светло-коричневой, как каштан, кожей, продублённой жарой, морозами и ветрами. Узкая, совсем белая, просвечивающая борода делала его похожим на средневекового восточного мудреца или звездочёта.

Он приветливо, с достоинством поздоровался с гостями и, обращаясь к уста Мейраму, подтрунивающе сказал:

— Дай-ка поглядеть на тебя, старый! Ты теперь недоступней луны и солнца, к нам и глаз не кажешь. Или забыл, что родился в этом ауле, ел наш хлеб, пил нашу, воду?

— Работы много, Мас-эке! На сон и то времени не остаётся.

Масагпай хитро прищурился.

— Э, не в этом дело, почтеннейший! Уж признайся, что постарел, жирок нагулял, с места трудно сдвинуться. Я ведь моложе тебя, Мейрам, правда?

Помню, я ещё и ходить не умел, а ты уж волочился за девушками!

— Поладим на том, что тебя тогда совсем не