Читалка - У подножия старого замка

. И все молчала, не отвечала на вопросы мужа, сестер. Спросила только Андрея:

— Того бандита поймали?

— Да, дорогая, поймали. Выловили целую банду, скрывавшуюся в ваших лесах. Но ты не думай сейчас об этом, Иренко. Не надо!

Ирена закрыла глаза и долго лежала молча. Потом вдруг снова спросила, с напряжением всматриваясь в его лицо:

— Андрей, а знаешь, кто это был?

— Да. Бандит. Бывший фольксдейч.

— Это был Стефан Брошкевич, мой первый муж! Он не умер, вернулся. Это он убил Лелю.

— Успокойся, родная. Забудь о нем.

И тут Андрей увидел в светло-русых волосах жены тонкую седую прядь…

Накануне отъезда из Гралева, Ирена с Андреем сходили на кладбище, и там, у свежего холмика, усыпанного цветами, Ирена простилась с Лелей навсегда. Расправляя спутанные ветром ленты на венках, Ирена увидела на одной из них надпись: «Любимому другу и товарищу от «Земсты».

Оформляя в магистрате документы на выезд, она зашла в кабинет пана Казимира. Но там сидел незнакомый человек. Пан Казимир Малек уехал в Познань работать в воеводском народном совете секретарем КПП…

На вокзал Ивановых провожали всей семьей. Пришли и Граевские. Горе состарило их сразу на много лет. Андрей был не на шутку встревожен молчаливым и безучастным отношением жены ко всему происходящему. Тетя Марта шепнула Андрею:

— Душа у нее зашлась от горя. Не волнуйся, сынок, отойдет. Память человеческая сильна, но жизнь есть жизнь. Ты только береги ее.

И отошла в сторону, утирая концом платка слезы. А Халина и Ядвига просили Ирену:

— Ты нам пиши, часто пиши! Слышишь, Ирка?

И долго махали вслед поезду.

Самая дальняя дорога

Шел март 1946 года. Неспокойное это было время. Ночами жителей городка будили частые выстрелы, треск автоматных очередей, взрывы гранат, забрасываемых в окна домов. Война кончилась, но борьба продолжалась. Кроме недобитых гитлеровцев, банд «Вервольф», орудовали еще «Лесные»: группы «Народной Силы Збройной»^[22] и «Вольность и Неподлеглость»^[23]. Эти

враждебные новому строю Польши люди действовали под разными вывесками, но задача у них была одна: использовать в своих преступных целях трудности послевоенного времени, неразбериху, неопытность органов службы госбезопасности и захватить власть. Враги знали, что волнует людей разных классовых слоев и убеждений: каков будет новый политический строй Польши? Не отнимут ли у крестьян землю? И реакционные силы пользовались сомнениями и колебаниями народа, развивали бешеную пропаганду против проведения земельной реформы, мешали созданию органов и ячеек народной власти.

Русские офицеры, служившие в рядах польского 2-го кавалерийского полка, среди которых находился и Андрей Васильевич Иванов, принимали самое активное участие в ликвидации вооруженных банд и становлении новой Польши. Андрей иногда по два-три дня не выходил из санчасти, делал по нескольку операций в день. Он был единственным хирургом в городке. Медицинского персонала не хватало, на счету был каждый человек. И Ирена стала помогать мужу выхаживать раненых.

В самый разгар этих трудных и хлопотливых дней Андрей вернулся с работы раньше обычного. Он был сильно взволнован.

— Что-нибудь случилось, Андрей? — спросила его Ирена.

— Да. То есть нет, ничего особенного… Ты помнишь, что я тебе говорил в Гралеве?

— Мы уезжаем в Советский Союз? Да?

— Не мы уезжаем, а ты. И немедленно. Здесь стало слишком тревожно. Поедешь к моим родителям в Приокск. Меня обещают перевести из Войска Польского в ряды Советской Армии, так что я, возможно, скоро приеду.

— Значит, пока я должна ехать одна, — грустно сказала Ирена. — Что ж, поеду, раз так нужно. — И с трудом улыбнулась. — Только ведь твои родители даже не знают, что ты женился. Ты не написал им об этом?

— Не написал, виноват. Думал сделать сюрприз: приехать сразу с женой, а вышло вот что. Сегодня же напишу. А письмо ты сама передашь. Родители все поймут… Я знаю, ты им понравишься.

— Когда ехать?

— Через три-четыре дня. Раньше не успеем оформить документы

.

Через три дня, получив в штабе полка необходимые документы, Андрей проводил Ирену в Кольберг, откуда она должна была уехать в Варшаву, а оттуда в Советский Союз. Кольберг, некогда красивый курортный город, расположенный на берегу Балтийского моря, был в сплошных руинах. В ожидании поезда Ирена с мужем устроилась в маленьком привокзальном скверике. Оба молчали. Их угнетала предстоящая разлука. Ирена думала, как воспримут ее внезапный отъезд в Советский Союз Халина и Ядвига, которых она завтра увидит в Гралеве? Как ее встретят родители Андрея?

Из развалин вокзала до них долетали звуки частых телефонных звонков. Они мешали думать. Андрей тоже прислушивался к этим звонкам и морщился.

Подошел железнодорожник, спросил у Андрея, приложив руку к форменной фуражке:

— Вам, пан ротмистр, на варшавский?

— Да.

— Тогда собирайтесь, панство. Через две минуты поезд будет здесь.

— Ну вот, родная, — сказал Андрей по-русски изменившимся голосом. Когда он волновался, то всегда говорил по-русски, даже если знал, что его не понимают. — Будь молодцом, Иренка, не робей! Скоро увидимся, и все будет хорошо… — Он улыбнулся, поцеловал ее. — Передай привет сестренкам, Юзефу и моим старикам в Приокске…

Ирена не помнила, как она очутилась в вагоне. Одна. Она и вагон. Пустой, громадный, неуклюжий. Идет медленно-медленно. Впоследствии Ирена не раз вспоминала эту дорогу, которая показалась ей тогда самой длинной в жизни…

Ранним утром следующего дня — короткая остановка в Гралеве. Странно, но Ирена почувствовала себя здесь уже гостьей. Она купила цветов, сходила на могилу к матери и Леле. Потом поднялась на холм старого замка. Было очень тепло и тихо. Пахло полевой ромашкой, мятой, липой. Все было таким, как в детстве, как десять лет назад, но Ирене все показалось другим: обновленным, лучшим и более дорогим, как это бывает перед долгой разлукой.

К вечеру того же дня Ирена уехала в Варшаву. Последним скрылся из виду старый замок. Она оставляла там свое детство, свою тревожную