Читалка - Гипноз и самогипноз. 100 секретов вашего успеха

— У меня к вам необычная просьба, — сказал посетитель и замялся.

Гончаров с интересом его разглядывал. Это был человек лет тридцати с небольшим, красивый, хорошо одетый. На шее сквозь расстегнутый ворот рубахи, явно от Версаче, виднелась массивная золотая цепь с верхней частью креста. На пальцах сверкали золотые перстни, а в запонках — камни хорошей огранки.

Приехал он в БМВ с охранником, который сейчас скучал в коридоре. Держался с видом человека, знающего себе цену. Его можно было бы принять за «нового русского», вдруг попавшего в переплет и пытающегося решить свои проблемы в Московской школе гипноза (такие визитеры у Гончарова случались), если бы не одно «но».

В глазах гостя была необыкновенная глубокая грусть. Такую грусть, подумал Гончаров, можно встретить лишь в глазах святых на старых иконах. Это была вселенская печаль о страданиях человеческих и муках, на которые обречен всяк на земле живущий. Масштаб скорби был таким, что Гончаров не смог долго выдержать взгляд посетителя.

К тому же у него было длинное тонкое лицо интеллигента.

«Непохож он что-то на „нового русского“…» — снова подумал Гончаров и вслух спросил:

— Чем может быть полезна наша школа?

— Позвольте я сначала вкратце расскажу свою историю, а потом задам вопрос. Я не отниму у вас много времени.

Гончаров кивнул, и гость стал рассказывать. Назовём его Игорь К.

Я родился в профессорской семье, — начал он. — Отец возглавлял кафедру в одном из известных вузов, мать преподавала в должности доцента в другом. Родители были слишком заняты своими науками, и меня воспитывала бабушка. Тайком от отца с матерью она стремилась сделать из меня верующего человека. Но я не слушал ни их, ни её и рос сам по себе… Рано начал пить и курить, чуть было не начал принимать наркотики, но вовремя остановился…

Игорь сделал паузу, а Гончаров ввернул комплимент:

— Это не каждому удается.

— Может быть… Я связался с ребятами, стоявшими на учете в отделении милиции. Мы ломали телефонные аппараты,

налетали стаей на одиноких прохожих, били их и раздевали. Поджигали газеты в почтовых ящиках. Бегали по крышам и забрасывали с них крюки в форточки окон верхнего этажа. Школу я часто пропускал, хотя учеба мне давалась легко. Типичная история сынка из обеспеченной семьи, не правда ли?

— Не думаю.

— Почему? — удивился посетитель.

— Потому что вы находитесь здесь. Да и сами вы по той же причине незаурядный человек.

Игорь задумался, усваивая услышанное, затем продолжал.

— Родители были в отчаянии. Бабушка умерла после того, как меня отправили в колонию за грабеж ларька.

Я так и не попрощался с ней перед арестом — мне было стыдно. Этого я до сих пор себе простить не могу. Может быть, из любви к ней я в колонии не испортился окончательно. Освободившись, начал новую жизнь. Это мне, кажется, удалось, ибо сейчас у меня всё в порядке: есть интересная и доходная работа, достаток, любимые жена и дочь. Отец с матерью на меня не нарадуются. Друзья уважают. Увлекаюсь отечественной историей и сейчас получаю образование в этой области. Хочу написать книгу о страстотерпцах на Руси.

— Интересно, — похвалил Гончаров.

— «Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать!» — сказал Тургенев. Страданий мне хватило и в колонии, и после нее. Моё освобождение совпало с началом перестройки. Страна проснулась от спячки, появились неслыханные возможности. Дружки звали меня в мир криминала, но я по этому пути не пошел. Я решил стать честным предпринимателем. А начал о того, что экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости. С этим документом я почувствовал себя полноценным человеком.

— Вы целеустремленный.

— Наверное… Затем вошел в кооператив, организованный соседом. Мы быстро прогорели. Сам создал малое предприятие, оно лопнуло, не успев стать на ноги. Занялся торговлей и стал челноком. Сначала в пределах бывшего СССР, затем ездил в Польшу и Китай. Мне не везло. У меня не было опыта, как, впрочем, у многих. Но у тех хоть что-то получалось, а я всегда разорялся. Родителям

пришлось продать все ценности, чтобы вытащить меня из долгов. Даже уникальной своей библиотекой начали жертвовать. А мне продолжало не везти. Как будто кто-то проклял!

— Возможно, это была кара за вашу непутевую юность, — предположил Гончаров.

— Я тоже так думаю, — согласился Игорь. — Я до боли ломал голову над причинами своих неудач, ничего не понимал, кроме того, что стал жертвой закона кармы. Но прошлое ведь не переделаешь! Я же не мог избавиться от груза сделанных мной подлостей и гадостей. А наказание есть лишь возмездие за преступления и оно не может стереть память о них.

— Это так, — подтвердил Гончаров.

— Однажды мне приснился сон. Кто-то стоявший за моей спиной сказал: «А ты бедным помогай!» Эта короткая фраза была произнесена так отчетливо, как будто говорил живой человек. Вроде вас. Я вздрогнул и проснулся. В комнате, кроме меня, никого не было. Утром рассказал сон отцу и матери. Они пожали плечами. Сон же не выходил из моей головы. Целыми днями я думал о полученном совете и том, кто его дал. Я чувствовал, что это не простой сон, он — мистический, религиозный…

— Пророческий.

— Да… Неделю спустя я проезжал мимо одной действующей церкви. Что-то меня возле нее остановило. Я зашел в храм и обратился к священнику с просьбой прокомментировать сон. Он тоже сказал, что сон пророческий. А слова произнес мой ангел-хранитель.

Игорь помолчал и продолжал:

— Я последовал совету моего ангела. Я стал подавать нищим, всем, кто обращался ко мне за помощью. Я отдавал даже самое последнее. Друзья говорили: «Что ты делаешь? Эти нищие в тысячу раз богаче тебя. Они кормят не только себя, но и „крышу“ из сытых амбалов, разъезжающих в „мерседесах“, а не таком задрипанном „жигуленке“, как ты…» А я всё равно подавал. Я думал, что если мне не везет, то пусть повезет хоть им, даже с «крышей». Очень жалел калек. Их увечья трогали меня до слёз. Им я подавал в первую очередь. Никакие богатства мира не могут скомпенсировать их несчастья, полагал я. И деньги, которые