|
Читалка - Я пережила Освенцим
Цитата: Ваш комментарий:
Анонимная заметка
выплыла баржа. С углем и людьми. В первую минуту я хотела бежать. Но сделала над собой усилие и осталась на месте. Баржа остановилась. Мужчина в штатском обратился ко мне:
— Полька? — Да. — Давно в лагере? — Месяц. А вы кто? — Не бойся, свои. Хильда здесь? — Наша анвайзерка? Здесь. — Постой, отнесешь ей кое-что. Они вынули из баржи две бутылки водки, колбасу и белые булки. — Иди так, чтобы тебя не видели. — А часовой? — Часового не бойся. И возвращайся побыстрее. Я побежала туда, где надеялась застать Хильду. Я поняла, что контрабанда здесь не новость. Отыскала Хильду. Она лежала, опершись на плечо часового. Винтовка — рядом. Оба вскочили. — Вот, Хильда, никто не видел. Я подала ей продукты. — О, хорошо. Они еще здесь? — Здесь. — Я пойду с тобой, на вот, возьми. Она протянула мне кусок булки и колбасу. Взявшись за руки, мы побежали к барже. Я допущена к великой тайне, у меня есть хлеб, колбаса, и никто на меня не кричит. А часовой еще и улыбался. Невероятно! Я вернулась к Зосе. Она взглянула на меня, протерла глаза от удивления. — Откуда это у тебя? — От друга. — Давай, ты не представляешь себе, как я голодна. Боже мой, белый хлеб, колбаса! — Наконец-то ты призналась, что голодна. Мы ели хлеб, вскрикивая от восторга. Внезапная мысль озарила меня. — Подожди здесь. И я побежала к берегу. Баржа была на прежнем месте. Хильда разговаривала со штатским. — Слушай, Хильда, — начала я, и все во мне дрожало, — разреши мне попросить их, чтобы они известили мою семью, где я. Я напишу записку. Мужчина с баржи протянул мне записную книжку и карандаш. — Быстрее пиши. «Мы с Зосей в Освенциме, мой номер 55 908, пришлите поскорее посылку, остальное расскажет этот человек». Хильда оглядывалась, не идет ли кто-нибудь. — Постарайтесь сами зайти по этому адресу в Варшаве, скажите, что мы долго не выдержим тут, пусть пришлют посылки или договорятся с вами, а вы нас в этой барже довезете до Кракова.
— Хорошо, письмо передадим и обо всем расскажем, не падайте духом. Зося напряженно ждала меня. — Ну, Зося, наконец какой-то луч надежды. Я написала домой. Если наши что-нибудь придумают и мы будем ходить сюда на работу, то недели через две сможем этой баржей поехать домой. — Все это слишком прекрасно и вряд ли осуществится. — Посылку уж, во всяком случае, получим. — Это возможно. Я лежала в густом ракитнике взволнованная впечатлениями. Было, вероятно, около часу. Солнце сильно пригревало. Я закрыла глаза. Мне казалось, что я нахожусь на берегу моря, вместо ужасного полосатого халата, на мне купальный костюм, на голове — вместо ежика длинные волосы. Как сквозь сон я услышала шелест раздвигаемых кустов. Я не шевельнулась, не открыла глаз. — Женщина? — услышала я мужской голос. Вопрос был задан по-польски. — Когда-то была женщина, — неохотно ответила я. Стоящий в кустах громко и весело рассмеялся. Я приоткрыла один глаз. Что еще там? Наверное, все это мне только кажется. Все, что здесь со мной происходит, нереально. — Тебе разве не любопытно, как я выгляжу? — услыхала я ближе, совсем над головой. — Если бы вы посмотрели на меня вблизи, наверно, вам стало бы очень грустно. Я говорила это медленно, как бы себе самой, не открывая глаз уже из упрямства. — Я вижу, вы «интеллигентка». Разрешите представиться? — Не надо. — Меня зовут Анджей, а вас? — Разве это не все равно? — Прикройте голову. — Я не вижу, где платок. Он нашел платок и набросил его мне на голову. «Если бы хоть чуть отросли волосы», — огорчилась я и вспомнила, что при ярком свете дня видно, какая я грязная. Я отвернулась, спрятала лицо. Странный незнакомец обхватил мою голову и повернул к себе. Я не открывала глаз. — Прошу вас не дотрагиваться до меня, уходите. Разве вы не знаете, что нам нельзя разговаривать с мужчинами? Он опять стал смеяться. Вдруг произошло что-то неожиданное . Он наклонился и поцеловал меня в губы. У меня потемнело в глазах. Я вскочила.
— Вы с ума сошли, месяц у меня не мыто лицо, зубы. Вы что, слепой, как можно меня целовать, у вас нет ни капли эстетического чувства. Он смотрел на меня очень серьезно и очень грустно. Мне хотелось плакать. — Зачем вы сюда пришли? Мне было так хорошо, я совсем уже забыла, что может быть иначе, что можно… — Я тоже все забыл, — проговорил он медленно, — впервые за три года я так близко вижу женщину. Прошу вас, поймите меня. Я взглянула на него. Голос его странно дрожал. В глазах были слезы. — Я ведь молодой, знаешь ли ты, что это значит три года в лагере, эта проклятая беспомощность! Я не хотел тебя обидеть. — Знаю и совсем не сержусь, только удивилась. Я здесь всего лишь месяц, но мне кажется, что прошла вечность, что никогда ничего другого не было. — Не огорчайся, волосы отрастут, наденешь когда-нибудь красивое платье, вымоешься и снова станешь сама собой. А тогда ты меня поцелуешь? — добавил он, немного подумав. — Может быть, — улыбнулась я. — Дай мне руку в знак того, что не сердишься. Ты очень мила, несмотря на то, что такая грязная. Я настороженно подала ему руку. Он снова хотел притянуть меня к себе. Вдруг раздался свисток, послышались крики: — Убежала, убежала, ищите! Появилась Ганка. Окинула нас удивленным взглядом. Анджей поклонился. — Мы приехали сюда за ракитником. Из мужского. Что случилось? — Убежала, кажется, одна из наших. — Кто же это? — Какая-то пожилая женщина, не припомню ее. — Наверное, спит где-нибудь в кустах. Ганка пошла искать. — Ты голодна? — спросил меня Анджей. — Нет. — Сегодня у меня нет хлеба, завтра тебе принесу, вы, вероятно, опять будете здесь. — Не знаю, мы сегодня случайно здесь, в этой команде, замещаем других, а так — мы в карантине. Если же та действительно убежала, то, наверно, и не придем сюда больше. — Попробуем ее поискать. Я искала в кустах, звала, |