|
Читалка - Учение дона Хуана
Цитата: Ваш комментарий:
Анонимная заметка
время, чтобы сообразить, что я сижу на полу в своего рода келье с высокими арками. Я думал, что это кирпичные арки, но осмотрев их, увидел, что это камень.
Этот переход был очень труден. Он пришел так внезапно, что я не готов был уследить за ним. Мое восприятие элементов сиденья было рассеянным, как если бы я спал. Однако, компоненты не изменились. Они оставались постоянными, и я мог остановиться рядом с любым из них и, фактически, обследовать его. Виденье не было столь ясным, какое дает пейот. Оно имело мистический характер чрезвычайно приятного пастельного качества. Я подумал, могу ли я встать или нет, и следующее, что я понял, так это то, что я двигаюсь. Я был наверху лестницы и внизу ее была моя подруга. Ее глаза лихорадочно блестели. В них был отблеск безумия. Она громко смеялась с такой интенсивностью, что это пугало. Она стала подниматься по лестнице. Я хотел убежать или укрыться, потому что она побывала в мотоциклетной катастрофе недавно. Такова была мысль, появившаяся в моем мозгу. Я укрылся за колонной, и она прошла мимо, не заглянув. «сейчас она отправится в длинное путешествие», — подумал я. И, наконец, последняя мысль, которую я запомнил, была: «она смеется каждый раз, когда готовится надломиться». Внезапно сцена стала очень ясной. Она более не была похожа на сон. Это была как бы реальная сцена, на которую я смотрел через оконное стекло... Я попытался тронуть колонну, но все, что я ощутил, так это, что не могу двигаться. Однако, я знал, что могу стоять, сколько хочу, наблюдая за сценой. Я был внутри этой сцены, но не был ее частью. Я испытал наплыв рациональных мыслей и аргументов. Настолько, насколько я мог судить, я был в трезвом уме и в трезвом восприятии окружающего. Каждый элемент относился к моему обычному восприятию. И все же я знал, что это не обычное состояние. Сцена резко изменилась. Была ночь. Я находился в холле какого-то здания. Темнота внутри здания дала мне понять, что предыдущая суена была залита ярким солнечным светом. Однако, это было так на своем месте, что тогда я этого не заметил. Вновь заглянув в новое видение, я увидел молодого человека, выходящего из комнаты и несущего большой рюкзак за плечами. Я не знал, кто он такой, хотя раз или два видел его. Он прошел мимо меня и стал опускаться по лестнице.
К тому времени я забыл свое предубеждение и свои рациональные дилеммы. «Кто этот парень? — подумал я. — зачем я его вижу?» Сцена вновь изменилась, и я увидел, как молодой человек выкладывает книги. Он склеивал некоторые страницы вместе, удалял надписи и т.д... Затем я увидел, как он аккуратно расставляет книги в шкафу. Там было много полок и шкафов. Они были не в его комнате, но в хранилище. Другие картины приходили мне в голову, но они не были ясны. Сцена стала туманной. Я ощутил вращение. Дон Хуан потряс меня за плечи, и я проснулся. Он помог мне встать, и мы пошли к дому. С момента, когда я начал растирать пасту на висках, прошло три с половиной часа, но зрительные сцены не могли длиться более десяти минут. Я совсем не имел болезненных ощущений. Я просто был голоден и хотел спать. 18 апреля 1963 года. Прошлой ночью дон Хуан просил рассказать ему мои последние впечатления, но я был слишком сонным, чтобы говорить об этом. Я не мог сконцентрироваться. Сегодня, как только я проснулся, он снова спросил меня: — Кто сказал тебе, что девушка х упала с мотоцикла? — спросил он, когда я закончил рассказ. — Никто. Это просто была одна из мыслей, которая пришла мне в голову. — Ты думаешь, что это были твои мысли? Я сказал ему, что это были мои мысли, хотя у меня не было повода думать, что она больна. Это были странные мысли. Они, казалось, падали в мой мозг из ниоткуда. Он взглянул на меня инквизиторски. Я спросил его, верит ли он мне. Он рассмеялся и сказал, что это моя привычка быть неосторожным со своими поступками. — Что я сделал неправильно, дон Хуан? — Тебе надо было слушать ящерицу. — Так как я должен был ее слушать?
— Маленькая ящерица на твоем плече описывала тебе все, что видела ее сестра. Она говорила с тобой. Она все рассказывала тебе, но ты не обращал внимания. Вместо этого ты считал, что слова ящерицы — это твои собственные мысли. — Но это были мои собственные мысли, дон Хуан. — Нет, не были. В этом характерная черта этого колдовства. Фактически, видение должно скорее выслушиваться, чем просматриваться. Такая же вещь случилась со мной. Я собирался предупредить тебя, когда вспомнил, что мой бенефактор не предупредил меня. — Был твой опыт похож на мой, дон Хуан? — Нет, у меня было адское путешествие. Я чуть не умер. — Почему оно было адским? — Может, потому, что «трава дьявола» не любила меня, или потому, что мне было самому ясно, что я хочу спросить. Как ты вчера. Ты, должно быть, думал о той девушке, когда спрашивал о книгах. — Я не могу припомнить. — Ящерицы никогда не ошибаются. Они каждую мысль воспринимают, как вопрос. Ящерица вернулась и рассказала тебе о х то, что никто никогда не поймет, потому что даже ты не знаешь, что ты спрашивал. — Как насчет другого видения, которое было у меня? — Должно быть, твои мысли были устойчивы, когда ты задавал этот вопрос, и именно так должно проводиться это колдовство, с ясностью. — Ты имеешь в виду, что видение с девушкой не должно восприниматься серьезно? — Как можно принимать его серьезно, если ты не знаешь, на какой вопрос отвечали маленькие ящерки? — Будет ли для ящериц более ясно, если задавать только один вопрос? — Да, так будет яснее. Если ты сможешь удержать устойчиво одну мысль. — Но что случится, дон Хуан, если один вопрос будет не простой, а сложный? — До тех пор, пока твоя мысль устойчива и не уходит в посторонние предметы, она ясна ящеркам и их ответ ясен тебе. — Можно ли задать другие вопросы ящеркам по ходу видения? — Нет. Видение состоит в том, чтобы смотреть |