|
Читалка - У подножия старого замка
Цитата: Ваш комментарий:
Анонимная заметка
— Цветы для венков следует собирать с длинными стебельками. Вот такие. — Он сорвал несколько ромашек, ловко сплел из них ровный полукруг и подал девочкам. Пани Ольшинская приветливо улыбнулась. Так они познакомились. Пекарь понравился матери своей обходительностью, разговорами о боге. А вскоре он рискнул заявиться к Ольшинским и принес в подарок буханку хлеба. — Почему мне? За что? — растерялась Ольшинская. — Дорогая пани Ольшинская, я не могу видеть, как голодают ваши дети. Хлеб я взял у немцев, грех невелик, так что не стоит об этом говорить. — Воровать всегда грешно. Сколько он стоит? Я уплачу. — Ну, что вы, пани Ольшинская. Я же от чистого сердца. Надо помогать ближним. Вспомните, как говорится в евангелии. — Стефан набожно закатил глаза. — Коли так, то спасибо, пан Брошкевич! С этого дня Стефан стал для матери своим человеком. Он приходил в дом, выкладывал из карманов на стол белые булочки, которые отдавали жаром, словно только что из печи. Потом появились кульки с мукой, сахаром. Ирена не поверила своим глазам, когда впервые увидела на столе эти душистые булки. У нее даже закружилась голова от их запаха. — Ой, мамо! Откуда такое богатство? — Ешь, Ирена, ешь, — мать опустила глаза. Ирена насторожилась. — Мамо, откуда у нас белый хлеб? — Не бойся, не украли. — Я не стану есть, пока не скажете. — Ну, выменяла… На отцовский костюм. — Костюм! — Ирена ахнула. Кинулась к шкафу. Единственный отцовский костюм, который они берегли, висел на месте. — Откуда хлеб? Откуда хлеб, я спрашиваю?! — закричала Ирена. — Не кричи… Его принес пан Стефан. — Стефан?! — Да. Он добрый парень. — Добрый?! Он?! Я вас умоляю, мамо, никогда ничего у него не берите. Слышите? Я не хочу, чтобы он сюда приходил! Пани Ольшинская испуганно смотрела на дочь, бледную, в слезах, и сказала примирительно: — Хорошо, доченька, я ничего не возьму больше. Как ты хочешь, так и будет. Только успокойся. А про пана Стефана ты все же зря. Он заботится о ближних.
— Заботится о ближних? О нет, мамо! Я его знаю лучше, чем вы. Это подлец и негодяй! Он хочет на мне жениться, но я его ненавижу, ненавижу! — Я ведь не знала этого. Прости меня, доченька. Стефан, ничего не подозревая, пришел снова. Он старательно вытер у порога ноги, повесил на гвоздь кепку и прошел в комнату. Пани Ольшинская гладила белье. Она еле кивнула головой в ответ на его приветствие. Пекарь глянул на нее удивленно и настороженно и положил на стол очередную буханку хлеба и кулек с сахаром. Мать поставила утюг на кирпич, подошла к Стефану и сказала неуверенно: — Возьмите все назад, пан Стефан. Долг за прежнее постараюсь вернуть вам в ближайшее время… Не приходите к нам больше… — Пани Ольшинская, что случилось? Почему вы меня гоните? Я ведь хотел только помочь вам, — начал Стефан. — Вам лучше знать, почему. Деньги вам передам через сына. Стефан наотрез отказался от денег, которые ему принес Юзеф. А через неделю Халина сказала брату, что, когда мама уходила в лавку, к ним снова забегал дядя Стефан и принес вкусных хрустящих булочек. А потом и пани Ольшинская застала Стефана в обществе своих девочек: Халина и Ядя что-то жадно и торопливо доедали. Мать заплакала горько и беспомощно. Пекарь стоял и самодовольно улыбался. Вскоре пани Ольшинская снова стала брать у Стефана хлеб. Голод оказался сильнее угрызений совести. Стефан приходил ежедневно, читал девочкам книжки, оставлял хлеб и уходил. Об Ирене никогда не спрашивал. Но пани Ольшинская сама начала думать об их женитьбе. Однажды, улучив момент, когда Ирена пришла с фабрики особенно усталая, мать затеяла разговор: — Не дури, дочка. Скажи, чего ты хочешь? Ведь любит тебя Стефан, очень любит! И работник хороший. Его хозяин ценит. Если Стефан попросит, Бельке и за тебя замолвит словечко на бирже труда. Ты разом избавишься от этой каторжной работы и станешь женой такого человека. Заживешь в достатке… — Но я его не люблю. Он мне противен! — Побойся бога, глупая! С таким, как он, не пропадешь. Привыкнешь, полюбишь, да еще спасибо матери скажешь. Война неизвестно когда кончится, а жить надо. Я больна, делать ничего не могу. Не выйдешь за него, помрем с голоду.
— А обо мне вы подумали? Отец никогда бы этого не допустил. — Не говори так, дочка! Отца, наверное, давно нет в живых, иначе он прислал бы весточку. И безутешно заплакала, закрыв ладонями лицо. Мать, действительно, чувствовала себя плохо. Она таяла на глазах, лежала большей частью в постели, тихо стонала или молилась. А Стефан приходил в их дом словно в собственный, молча садился на диван и глядел на Ирену. С лица его не сходила неизменная глупо-счастливая улыбка. Ирена принималась стирать, шить, убирать квартиру, показывая этим, что ей нет дела до непрошеного гостя. Однажды, когда Леля уже легла спать в сарайчике во дворе, в дверь забарабанили. Леля открыла и увидела Ирену. Бледная, рукав кофточки порван. Она уткнулась лицом в Лелино плечо и зарыдала. — Что случилось? — испугалась подруга. — Больше не могу! — рыдала Ирена. — Вешала я на чердаке белье, обернулась, а за спиной — Стефан. Не успела рта открыть, как он бросился на меня и давай целовать. Словно взбесился. Я его ударила бельевой корзинкой по голове, вырвалась и убежала. А он крикнул вслед, громко, на весь дом: «Все равно не убежишь! Все равно будешь моею!» — И захохотал. Мне страшно, Леля, так страшно! — Хватит реветь. В ведре, на стуле, вода. Попей, умойся и ложись рядом. Мать знает, куда ты убежала? Нет? Тем лучше. Раз они заодно, оставайся у нас насовсем, — уговаривала Леля. — Не могу я у вас остаться. Мать совсем больная. Был бы Юзеф постарше… — Ложись-ка спать, — скомандовала Леля. — А завтра что-нибудь придумаем. Они заснули, крепко прижавшись друг к другу. Только Ирена долго еще всхлипывала во сне. На следующий день она забежала домой и сказала матери: — Не обижайтесь, мамо, но я поживу пока у Лели. Не хочу со Стефаном встречаться. — Побойся бога, дочка! У тебя нет |