Читалка - Судьба (книга вторая)

воды, сколько сделает делянок. Одну делянку одолел — одна очередь воды. Десять делянок — получи десять очередей воды. Понятно?

— А при чём здесь базар? — крикнул кто-то.

Меред степенно погладил бороду, усмехнулся:

— Может, кто-либо из вас захочет получить воды побольше. На базаре он сумеет нанять себе помощников. Десять помощников нанял — десять делянок сделал. Понятно?

Дайхане снова загудели, пытаясь вникнуть в смысл сказанного мирабом. Многие, пользуясь неожиданной передышкой, вылезли наверх.

— Неправильно это! — громко крикнул Берды.

К нему повернулись. Меред ощетинился:

— Почему неправильно?

— Потому что несправедливо!.. Послушайте, люди! Я не умею красиво говорить, но вы поймёте, если станете слушать. Мираб говорит, что труд людей, не выдержавших, не закончивших своих делянок, пропадёт. Он говорит, что воду будут распределять по количеству делянок, сделанных после следующего базарного дня. Кто из нас пойдёт нанимать рабочих? Никто. У нас нет денег. А баи могут нанять ещё по двадцать человек. Вода бедняков пойдёт к баям, — вот что предлагает вам мираб Меред! Работу на канале надо закончить в срок, но и те люди, которые не сумели выдержать до конца, тоже должны получить свою долю воды. Я так думаю!

— Кто это такой говорливый? — полушёпотом спросил Мереда один из мирабов, руководящий работами племени Бекмурад-бая.

— Черноусый этот? — также негромко уточнил Меред.

— Да.

— Этот парень в своё время украл из дома ишана Сеидахмеда невестку Бекмурад-бая и увёз её в Ахал.

— Слышал о таком. А тот, кто рядом стоит?

— Коренастый? Этот ещё опаснее. Он младшего брата Бекмурад-бая на базаре зарезал. А вон тот длинный, что лопату вытирает, этот коня увёл у Вели-бая и скрылся.

— Иншалла, целая шайка головорезов! — пробормотал мираб, всматриваясь. — Ходили слухи, что тот, который в тюрьме сидел, помер там.

— Слухи, ага, что хлопковый пух: думаешь, что пригоршню захватил, а там и щепотки нет.

— Надо бы Бекмурад-баю сказать…

Меред

быстро глянул на собеседника, отвёл глаза в сторону, степенно сказал:

— Не стоит тревожить попусту уважаемого Бекмурад-бая. Если они ходят не скрываясь, значит скрываться им нет необходимости. Видимо, уладили они все свои дела, оправдались перед народом. Пусть работают. Головорезы они или нет, а всё рабочая сила. Сейчас каждый человек дорог, чтобы вовремя закончить расчистку.

Мираб тоже посмотрел на Мереда, словно пытаясь проникнуть в скрытый смысл его слов, и немножко поспешнее, чем нужно было бы, согласился:

— Да, да, пусть работают. От свиньи, говорят, и щетинка — благо. Пусть работают…

Меред проводил его взглядом, задумчиво пожевал кончик уса. Он был далёк от мысли оказывать благодеяние этим смутьянам, но не Бекмураду же оказывать благодеяние! А впрочем, кто знает…

* * *

Некоторые землекопы ещё обедали. Другие, успевшие покончить с нехитрой снедью, разбирали лопаты и со вздохами расходились по своим делянкам.

Подъехали три вооружённых всадника: один русский, казак, двое — туркменские джигиты. Казак достал из кармана кисет, вытащил из него клочок бумажки. Землекопы с любопытством наблюдали за его действиями: может, приехал объявить об отмене трудовой повинности? Джигиты бесстрастно смотрели на толпу, сдерживая разгорячённых коней. Никто из дайхан их не знал.

Казак гулко высморкался, склонившись с седла, вытер пальцы о шаровары, развернул бумажку и сиплым, пропитым басом рявкнул, как скомандовал:

— Берды!.. Аки!.. Оглы!..

— Я! — отозвался из толпы, и вышел вперёд оборванный, средних лет дайханин.

— Подойди сюда! — приказал казак. — Стой вот здесь и не двигайся с места!

Дайханина звали Берды Баки-оглы, и ему показалось, что выкрикнули именно его имя. Он растерянно поглядывал то на всадников, то на односельчан, не понимая, зачем ему приказывают стоять возле казака.

Землекопы насторожились, поняв, что за приездом конных кроется что-то недоброе. Те, кто уже начал работать, выбрались наверх, подошли к своим односельчанам, крепко сжимая

в руках лопаты. Над толпой повисла выжидающая тишина,

— Дурды!.. Мурад!.. Оглы! — снова гаркнул казак.

На этот раз никто не отозвался.

— Дурды Мурад-оглы, выходи сюда!

Толпа хранила молчание. Конечно, в каждом стаде есть своя чёрная овца: кое-кто был не прочь проявить своё рвение, указать на человека, имя которого несколько раз повторил казак, но к этому не располагало общее недружелюбное настроение дайхан. Сказать скажешь, а потом?

— Аллак!.. Аллаберды!.. Оглы! — выкрикнул казак.

Снова никто не откликнулся.

Один из джигитов тронул коня и поехал вдоль капала, выкликая имена Дурды и Аллака.

Как только стало понятно, зачем появились всадники, Берды тихо спросил товарищей:

— Что будем делать? Я в тюрьму больше не намерен попадать. Лучше смерть, чем тюрьма.

— Они приехали нас забрать? — прошептал Дурды.

— Пусть кричат, не подавайте голоса.

— А может, отзовёмся? — нерешительно сказал Аллак. — Ничего они нам не сделают, люди не дадут нас в обиду.

— Нельзя! — рассердился Берды. — Забыл пословицу: «На бога надейся, а ишака привязывай»? Если только на соседа надеяться станешь, полжизни не проживёшь. Что нам Сергей наказывал?

— Чтобы мы ни в коем случае не давались властям в руки, — сказал Дурды.

Аллак молчал, потупя голову.

— Ну, вот, а ты хочешь сдаваться, — упрекнул его Берды.

— Что же нам делать?

— Теперь не время думать, что делать, — Дурды тряхнул головой. — До смерти сделаем всё, что сможем!

— Ты храбрый парень, — сказал Берды. — Но думать всё же надо.

— Давайте скроемся потихоньку, убежим в пески, — предложил Аллак.

— Погоди! — Берды немного подумал, наблюдая за тем джигитом, который ехал вдоль канала, и твёрдо решил. — Убегать, так убегать, но не как зайцы бегают от шакала! Барс тоже иногда отступает перед загонщиками… Вон и второй джигит поехал разыскивать нас. Мешкать нельзя. Землекопы тоже начали расходиться по своим делянкам…

— Бежим? — спросил Аллак.

Нет, — сказал Берды. — Ты подойди незаметно к