Категории

Читалка - Священная кровь


к нему, я счел за необходимость посоветоваться с вами. Если будет угодно аллаху, вы не только выскажете свое мнение, но и примете на себя руководство…

— Говорите. На хорошее дело я всегда готов. — Хаким-байбача взял из серебряного портсигара папиросу, зажал в губах, протянул портсигар Алимхану, потом выжидающе уставился на хозяина.

— Как известно, Хаким-байбача, о мужчине никогда нельзя сказать, что он постарел, подряхлел. Творец вселенной силой своего могущества мужчину создал основательно, совершенно. Бриллианты мужской силы неиссякаемы… Не правда ли?.. — Алимхан, будто молодой щеголь, ухарски зажал дымившую папиросу в уголке губ и продолжал: — Вот уже четыре месяца, как умерла ваша добрая матушка. Не кажется ли вам, что нашего благодетеля и отца женить надо? Годы его порядочные, верно, но он еще очень бодр. Сердце его — сердце джигита. Я это хорошо знаю. Он еще не отстранился от дел, любит веселые беседы, часто бывает у друзей… Короче говоря, по всему видно, что Мирза-Карим-ата еще понимает толк в удовольствиях нашего бренного мира и желает еще долго вкушать от этих удовольствий. А коль скоро дело обстоит именно так, нам необходимо прислушаться к желаниям этого человека. Вот я и думаю: вы — старший сын, я — один из его друзей, возьмемся и общими силами поженим его… Доброе бы дело было, а?..

Элликбаши улыбнулся и в ожидании ответа Хакима-байбачи легонько поглаживал усы.

— Очень хорошо, — охотно согласился Хаким, — я и сам об этом подумывал. Неплохо было бы найти подходящую смирную женщину, чтобы она могла присмотреть за отцом, воды для омовения подать, постель приготовить. — Байбача взглянул на собеседника. — Алимхан-ака, отец говорил об этом с вами? Или вы по-дружески сами заботу проявляете?

Элликбаши налил гостю чаю, откусил маленький, с горошину, кусочек сахару, отпил глоток сам.

— Первым заговорил об этом ваш отец, — не торопясь начал он. — С неделю назад мы долго беседовали с ним. Но я до сих пор никак не мог вас встретить в таком месте, чтобы

поговорить с глазу на глаз. Впрочем, это ничего, — с добрым делом, говорят, никогда не поздно. Только, я уже говорил вам, мулла Хаким, что у бая-ата нашего молодое сердце. А он хочет, чтобы сердце его еще больше помолодело. Поняли? Так что о женщине, которая бы годилась только воды подать, и речи быть не может, братец мой!

Хаким-байбача покачал головой, помолчал, пощелкивая пальцами о край подноса.

— Молодую жену хочет взять, говорите? Чудно!

— Намерения вашего отца, пожалуй, еще посерьезней, — подхватил элликбаши. — Он хочет нецелованный цветок сорвать. А что вы на это скажете? Я готов преклониться перед этим человеком. Пользоваться всеми благами жизни в этом бренном мире больше, чем кому бы то ни было, подходит именно вашему отцу. — Алимхан таинственно понизил голос. — Не стану от вас скрывать, наш Мирза-Карим-ата хочет жениться на девушке!

У Хакима от удивления глаза полезли на лоб:

— На девушке! Правда? Тавба!

— Хэ-хэ-хэ! — мелко рассмеялся элликбаши. — В словах моих даже с кончик иголки нет лжи, байбача. Я ведь в этом деле, можно сказать, не больше как толмач. Жених наш и на девушку уже намекнул, какая пришлась ему по сердцу. Так что перевяжитесь поясом старания, байбача, и думайте, как лучше удовлетворить желание отца. Ого, дел тут много! Вы, оказывается, нрава своего отца не знаете, а?..

Хаким-байбача был взволнован.

— Чья же она, эта будущая наша мать? — нетерпеливо спросил он.

— У вас под боком, Ярмата дочь! — весело ответил элликбаши.

— А?! Что вы говорите? Такое мне и в голову никогда не могло прийти!

Байбача даже побледнел. Он нервно закурил новую папиросу, почти грубо спросил:

— Разве нельзя найти другой… девушки?!

— На этот счет ваш отец высказал такие соображения: «Она выросла у нас, на моих глазах. Смирная, испытанная…» Однако, мне кажется, дело не только в этом. Девушка, видно, ярким пламенем горит перед его очами. Похоже, что душа его очень склонна к ней. Во всяком случае, мне так показалось. Оно и понятно, красивая

девушка всякому, как солнце, греет сердце. Девичья порода — то же красное яблоко: увидишь, как яблоко отливает на солнце, плавая в воде, и даже нагнуться забудешь, протянешь к нему руку… Так что вы скажете, байбача? Если мы соединим дочь Ярмата с вашим отцом, не будет ли она на месте, как бриллиант в гнездышке на кольце?

Хаким не ответил. Низко опустив голову, он задумался. Байбача был в обиде на отца. Особенно его злило то, что отец выбрал именно Гульнар.

Алимхан, известный своим сладкоречием рассказчик на пирах и вечеринках, разошелся. Он говорил о чувствительной натуре Мирзы-Каримбая, о пользе женитьбы стариков на девушках: часто облизывая губы, живописал прелести девушек и наслаждения, какие они могут доставить. Хаким-байбача наконец не выдержал, вскочил с места:

— Ну, я пошел.

Элликбаши загородил ему дорогу:

— Хаким-байбача, наш благодетель твердо порешил это дело. Вам ли жалеть для родного отца дочь какого-то батрака? Вы разумный молодой человек, не мне вас учить. Одно должен напомнить: исполнение желаний отца — ваша святая обязанность. Как бы там ни было, сын — раб отца.

— Хорошо, что я должен делать? — не глядя на Алимхана, спросил байбача.

— От вас требуется совсем немного: осторожно разъяснить дело младшему брату, сестре… и еще кто там у вас есть, подготовить их, чтобы не было никакой обиды… И все. А насчет тоя постараться — это уж я сам…

Хаким-байбача не сказал ни «да», ни «нет», холодно распростился и ушел.

Возвратившись к себе, Хаким даже не взглянул на игравших во дворе ребятишек, которые бросились было к нему с криками «дада», и прошел прямо в свою богато обставленную, недавно покрашенную в голубой цвет комнату. В доме было холодно, но он не присел, как обычно, к сандалу, а, не раздеваясь, бросился на новую, блестящую никелем кровать, купленную только ради украшения дома. Он долго лежал и думал.

Хаким-байбача понимал, что помешать отцу, отличавшемуся твердостью характера, жениться на девушке невозможно, тем бсшее что для этого